Проект «Геката»

Токацин

— У нас второй взрыв, — сказал Хольгер, присаживаясь на край автоклава. Гедимин, лежащий на дне, осторожно повернул к нему голову, — над его правым плечом сейчас работал медик, убирая лишние дренажи и прикрепляя полные капсулы к дозатору, и шевелиться следовало медленно и аккуратно. Хольгер сел на левый бортик автоклава и заглянул внутрь.

— Полное разрушение установки, разнесло вдребезги, — сказал он, щёлкая передатчиком. Гедимин посмотрел на голограмму и еле слышно хмыкнул.

— Оплавление на грунте. Я такого не видел.

— Ага, вот это-то и странно, — кивнул Хольгер. — Я был там, когда тебя забирали. Грунт был нетронутый, только воронки там, куда упали обломки, и одна борозда от твоего тела. А в наших опытах — вот такие оплавленные круги.

— Кратер, — ухмыльнулся Гедимин. — Покажи Лиску. Он оценит.

Медик, недовольный его шевелением, больно ткнул сармата в бок.

— Лежи тихо! Я снимаю нижний дренаж.

— Ну вот, в тебе станет меньше дырок, — усмехнулся Хольгер. — Вторая установка взорвана, из-за чего — непонятно. Стержень, похоже, ни при чём — он двигается равномерно. В какой-то момент происходит «хлопок» с сильнейшим выбросом омикрона…

— Покажи данные, — попросил Гедимин, стараясь не напрягать шею. Мышц было слишком много, все они были взаимосвязаны, — пока медик заделывал дренажное отверстие в боку, шевелиться не следовало.

Хольгер увеличил голограмму, поставил смарт перед глазами Гедимина.

— Вот здесь момент взрыва, — показал он на схеме. — Видишь всплеск?

— Пульсации нет, — медленно проговорил сармат, дочитывая данные. — И «крыло» тоже не появлялось…

Хольгер покачал головой.

— Ничего похожего. Я уже сам хочу увидеть, что тебя так впечатлило, но — пока никаких крыльев.

— Почему излучатели нестабильны? — задумчиво спросил Гедимин, глядя на потолок. — В лаборатории всё работало… А что с порталом?

— Да, портал… — Хольгер потыкал в передатчик. — Вчерашний закрылся через семь часов. За сегодняшним наблюдают. Смотри, вот форма излучающей кромки сразу после взрыва. А вот — на конец смены.

На снимках в сигма-спектре выделялся ярко-красный разрыв — большая дыра с неровными краями и четыре узких надреза в разные стороны. К концу смены слегка перекошенная четырёхконечная звезда превратилась в аккуратный круг. Сигма-излучение отмечало края дыры.

— Фонит мембрана, — отметил Гедимин. — Странно. Ирренция там точно нет. Наведённая сигма?

— Многовато для наведёнки, — покачал головой Хольгер. — Мембрана сама — излучатель.

— Изучайте её, — Гедимин на секунду стиснул зубы. — Мы работаем не пойми с чем. Скажи Исгельту, чтобы исследовал мембрану. Пока не узнаем, что это, — ничего хорошего не будет.

19 апреля 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Над дверью мигнул зелёный светодиод. Гедимин, выглянув из-под автоклава, довольно усмехнулся и выполз наружу, по дороге закрутив пару гаек и прикрыв их гладкими маскирующими пластинами. Хольгер вошёл, удивлённо посмотрел на него и ухмыльнулся.

— Здесь так скучно?

— Да надоело лежать, — буркнул ремонтник, садясь на край автоклава. Тело ещё не полностью восстановилось, регенерация под фиксаторами шла полным ходом, неприятно разогревая кожу, — любые нагрузки быстро выматывали, но полное бездействие утомляло сильнее.

— Эвтимис попросил проверить насосы, — пояснил он. — Тонкое оборудование. Сбои вероятны.

— Ясно, — Хольгер покосился на автоклав, но садиться на крышку не рискнул. — У нас ещё один взрыв и два портала. Вчерашний уменьшился, но не закрылся. Сегодняшний отслеживаем. Минус три установки. Исгельт думает, что пора завязывать.

Гедимин мигнул.

— Что, прожигатель уже не нужен?

Хольгер отвёл взгляд.

— Он считает, что дело в конструкции. Она нестабильна. А без тебя переделывать её… — он вздохнул. — Я могу убрать часть лопастей, может, дело в них.

— Поток ослабнет, — напомнил Гедимин. — Ты сам видел — в лаборатории ничего не взрывалось. Что не так?!

Хольгер пожал плечами.

— Хотел бы я знать. Почему изначально начались перегревы, почему ирренций так ведёт себя…

Он оглянулся на дверь и придвинулся к Гедимину.

— Сегодня я хотел подойти к излучателю без пластин на висках. «Потрогать» сигму. Мы работаем с установками из укрытия в ста метрах. Я думаю, дело в этом. Оттуда ничего не поймёшь. Я убрал пластины…

Гедимин ошарашенно мигнул.

— Ты в себе?

— Помнишь, как ты заставил реактор работать? — тихо спросил Хольгер. — Мне кажется, тут нужно что-то в этом роде. Выйти на связь… Не смотри на меня так. Ты помнишь свои первые запуски.

Гедимин невольно посмотрел на свою ладонь. Ожоговые рубцы заметно сгладились, но ещё были заметны, — два запуска, непонятные перепады интенсивности, «кровавые жертвы» неизвестно кому…

— Не делай так, — попросил он. — У нас было мало ирренция. Тут — на порядки больше. Если что — выжжет мозг.

Хольгер сердито сощурился.

— Исгельт сказал то же самое. Обещал отстранить меня от работы, если я ещё раз попробую. Зря я предупредил его, — он поморщился и в упор взглянул на Гедимина. — А ты бы уже провёл опыт. Может, обжёгся бы, но установки начали бы работать. Ты — исследователь. А мы тычемся вслепую, наугад. Больше не буду спрашивать Исгельта — выйду на связь без его разрешений. Может, если оно поймёт, чего нам от него надо…

Гедимин схватил сармата за плечо и грубо встряхнул его.

— Не лезь! Я выйду… — его рука дёрнулась, и только сейчас он заметил боль в повреждённом плече и разжал пальцы. — Выйду — сам проведу опыт. Береги мозг. Хоть у кого-то он будет цел.

Хольгер неуверенно усмехнулся, потирая плечо.

— Не волнуйся так, атомщик. Я не самоубийца. Мы все будем очень-очень осторожны!

Внутренняя дверь приоткрылась, в отсек заглянул сармат-медик.

— Общаетесь? — недовольно сощурился он. — А что с насосами? Проверил?