Проект «Геката»
Шрифт:
Гедимин пожал плечами.
— Тебе виднее. Ты у нас учёный.
— И ещё одно, — Хольгер, отступив на шаг, внимательно посмотрел Гедимину в лицо. — Существо. Выйди с ним на связь. После такого взрыва нужно, чтобы кто-то его успокоил.
— Сдохло твоё существо, — буркнул сармат. — После такого взрыва не выживают.
Хольгер покачал головой.
— Зависит от размеров. И от того, какой именно частью для него является каждый очередной реактор. Я подозреваю, оно больше, чем нам кажется, и речь не об оторванной голове, а о фаланге пальца. Оно всё ещё здесь — принеси ирренций, и сам увидишь.
Гедимин отвёл взгляд. «Не хочу никаких существ в моём реакторе,» — думал он. «Никаких переговоров непонятно с кем. Никаких необъяснимых аварий. Тут должно быть какое-то простое объяснение. Конар бы его нашёл. А мы опять будем тыкаться на ощупь.»
28 апреля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
— Опять! — Гедимин взглянул на дозиметр и сжал пальцы в кулак, унимая участившееся сердцебиение. Очередная экспериментальная установка светилась в центре бывшей «реакторной ямы», постепенно остывая; разогнанный ротор замедлял вращение. Гедимин отключил аккумулятор и подошёл к механизму. Твэл, питающий всё устройство энергией, уже «погас», омикрон-излучение схлынуло, но «сигма» продолжала пульсировать — так же, как до запуска или во время работы. Что-то заставляло показатель колебаться, и управляющий стержень не мог на это повлиять — всё равно, поднят он был или опущен.
— Пульсация? — Хольгер посмотрел на свой дозиметр и подошёл к установке, на несколько секунд задерживая прибор над каждым узлом и внимательно наблюдая за показателями. — Ага, она… Усилилась с последнего запуска.
Гедимин, болезненно поморщившись, притронулся к виску. Ипроновые пластины были отодвинуты, и сармат чувствовал знакомые тёплые нити на коже. Часть их в какой-то момент переползла на шею и спустилась вниз по груди, опутав рёбра слева. Если это и была попытка контакта — ясности в происходящее она не добавляла.
— Сколько нужно набрать, чтобы взорвалось? — хмуро спросил он.
— Взрыва мы ждать не будем, — покачал головой Хольгер. — Разбери эту установку. Попробуем ещё раз.
— Они же все одинаковые, — напомнил Гедимин, покосившись на температурные датчики. — Чего ты хочешь добиться?
— Я хочу понять, что там фонит, — отозвался химик, отходя от установки.
— Ты ждёшь, когда это твоё… существо даст нам подсказку? — Гедимин презрительно хмыкнул и щелчком вернул пластины на прежнее место в шлеме. Фантомное ощущение тепла сохранялось ещё несколько минут.
Хольгер неопределённо пожал плечами, глядя на установку — и вдруг, странно дёрнувшись, повернулся к Гедимину.
— Запускай!
— Что? — растерянно мигнул тот.
— Запусти её ещё раз. Поищем предел усиления пульсации, — сказал Хольгер, отступая к стене. — Может быть, её просто надо учитывать — и перенастроить автоматику. А может, она угаснет сама. Запускай!
«Научные исследования, мать моя пробирка,» — покачал головой Гедимин, подавая команду поднять управляющий стержень. «Очень научные.»
Десять минут спустя Хольгер, не сводя глаз с установки, жестом приказал заглушить её и полез в неё с дозиметром. Гедимин ждал. Ему хватало совокупных показателей на щите управления — и так было видно, что пульсация усилилась при запуске.
— Ещё раз, — отрывисто сказал Хольгер, закончив измерения и отойдя к стене. — Только прикройся. Не хочу, чтобы тебя ранило.
— Себя прикрой, — отозвался Гедимин, повторяя запуск. Амплитуда колебаний медленно увеличивалась. Хольгер чего-то ждал, застыв у стены лицом к установке. Через десять минут он медленно поднял руку.
— Интересное явление, — пробормотал он, изучая установку. — Откуда берутся эти лишние кванты? Должен распадаться ирренций… сверх обычного, или перераспределяться излучение. Но тут ничего нет. Они просто… откуда-то берутся.
— Всё как обычно, — отозвался Гедимин. — С ирренцием всегда так. Ну что, запускать?
Управляющий стержень пошёл вверх — и тут же, отделившись от электромагнита, рухнул обратно. Гедимин, уже распластавшийся на полу, зачарованно следил, как обсидиановая кромка чиркает по оболочкам стержней в медленном вращении — и останавливается окончательно.
— Hasulesh, — потрясённо пробормотал он, аккуратно разделяя пучок стержней надвое и вынимая обломок. Верхняя часть обсидиановой трубки лопнула, из хвостовика торчали острые осколки.
— Надо же, — Хольгер в задумчивости потрогал их и отдёрнул палец. — Атомщик… ты же не мог поставить сюда повреждённый стержень?
Гедимин гневно фыркнул.
— Я всё проверяю перед каждым экспериментом, — угрюмо сказал он. — И здесь всё было в порядке. Никаких нагрузок сверх меры, никаких внутренних напряжений… Что его так скрутило?!
Хольгер развёл руками.
— Дай сюда, — он забрал у Гедимина обломки стержня и аккуратно завернул их в защитное поле. — Отнесу Исгельту. Это что-то новое — раньше сигма стекло не раскалывала.
— В ядерный могильник такие новшества, — Гедимин сердито сощурился. — Так по-твоему — это тоже из-за сигмы?
— Когда-нибудь мы непременно это выясним, — пообещал Хольгер. — А сейчас я пойду за новым стержнем. Соберём ещё одну установку и всё повторим. Кажется, мы что-то нащупали, но я пока не уверен…
Бормоча что-то в респиратор, он пошёл вверх по лестнице. Гедимин осторожно разобрал крепления и разложил ирренциевые стержни так, чтобы они друг друга не облучали. «Не знаю, что он там нащупал, — но до реактора мы дойдём нескоро,» — думал он, разглядывая светящуюся трубку с тремя килограммами ирренция внутри. «Ну, хоть не взорвалось!»
29 апреля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
Катушка треснула надвое; медные провода спеклись в одну неровную полосу и прикипели к ней. Гедимин поддел их пальцем, поморщился и швырнул бесполезную деталь в контейнер с отходами.