Проект «Геката»
Шрифт:
Сармату под ноги упал спутанный моток колючей проволоки — отходы от «повстанческих» тренировок, которые так и не удалось распутать и использовать повторно. Гедимин подался назад — проволока не остановила бы его, но волочить её за собой было бы неудобно. Хольгер, воспользовавшись его заминкой, подобрал заострённый кусок фрила и швырнул его сармату в лицо. Балка свистнула в воздухе — долю секунды спустя после броска — но обломок уже долетел до цели, с треском врезался в респиратор и упал, расколовшись надвое. Жёсткие фиксаторы воротника заскрежетали, но выдержали, голова Гедимина осталась на месте, как и шейные позвонки, только кровь из разбитых губ потекла в рот, и сармат попытался сплюнуть, но помешал респиратор. Болевые окончания, как им и полагалось, сработали на полную мощность, но не зацепили сознание, и реакция сармата была мгновенной — резким движением он выбросил балку вперёд, к открывшемуся плечу Хольгера. Массивный кусок металла просто продолжил вращение, и Хольгер, оказавшийся на его пути, пошатнулся и коротко вскрикнул. Гедимин отдёрнул балку и отступил на шаг, испуганно глядя на сармата.
— Ранен?
Из-за разбитых губ и крови во рту его голос звучал не слишком разборчиво. Он запоздало заметил своё ранение и досадливо сощурился — «опять пристанут медики…»
— Heta! — Хольгер выставил перед собой пустую ладонь. Второй рукой, на которую в этом бою пришлось два удара, он старался не шевелить.
— Хватит, — повторил он уже на более привычном языке. Гедимин, остановив вращающуюся балку, воткнул её в груду мусора и подошёл к Хольгеру вплотную.
— Что с рукой?
— Н-ничего страшного, — пробормотал химик, придерживая плечо. — Скорее всего…
С соседней «свалки» донеслись громкие смешки.
— Новая вырастет! — крикнул Константин, и Гедимин про себя удивился, что скорость атак Линкена ещё позволяет его противнику глазеть по сторонам и открывать рот. — Эй, Хольгер, наше тебе сочувствие!
— Ничего смешного, — отозвался химик; видимо, боль спала — его уже не передёргивало при движениях. — Эти скафандры выдерживают выстрел «Марка», но не выдерживают атомщика. Где-то Биоблок перестарался…
— Или Кумала недоработал! — крикнули с соседней свалки. — Твою броню не проверяли «Марком»! Может, она не выдерживает… Hasu!
«Доболтался,» — хмыкнул про себя Гедимин — похоже, у Линкена кончилось терпение, и он воспользовался-таки заминкой противника.
— Ну что, опять калечишь сарматов? — Гуальтари, ухмыльнувшись, погасил свет над тренировочной «свалкой» и жестом указал Гедимину и Хольгеру на «площадку безопасности» за пределами всех полигонов. — Жди теперь медиков. Что с лицом?
— Рассекло губу, — отозвался Гедимин, жалея, что под скафандром не почешешься — сработавшая регенерация вызвала сильный зуд. — Заживает.
— Ещё бы нет, — хмыкнул Гуальтари. — В вас вкачали столько дряни…
— Можно выдать Гедимину свалку без длинных балок и труб? — спросил Хольгер, потирая плечо.
— Думаешь, тогда он не найдёт себе оружия? — насмешливо сощурился Гуальтари. — Как бы не вышло хуже…
У входного люка зажёгся красный свет, и коротко вякнула предупреждающая сирена, — в зал вошёл одинокий «Фенрир».
— Куратор хочет видеть Гедимина Кета, — сказал он, останавливаясь на пороге. Сарматы переглянулись.
— Теперь и у тебя заболят плечи, — вздохнул Хольгер. — А потом и у всех нас.
…Конструкция, свисающая с потолка, была на прежнем месте, и Гедимин неприязненно посмотрел на неё, не торопясь выбираться из скафандра. Ассархаддон, закончив что-то набирать на телекомпе, погасил экран и незаметным жестом заставил стол провалиться под перекрытия.
— Я наблюдал за вашей тренировкой, — сказал он, задумчиво глядя на сармата. — Вы удачно нейтрализовали Хольгера. Однако… можно было сделать это гораздо быстрее. Первый удар… вы могли нанести его по кисти, а не по предплечью. Он не смог бы продолжать игру с раздробленными пальцами.
Его жёлтые глаза не выражали ничего, кроме доброжелательного интереса, но Гедимину захотелось отвести взгляд.
— Это Хольгер, — буркнул он. — Я не хочу его калечить.
— Даже при том, что вас подстраховывает весь Биоблок «Гекаты»? — во взгляде Ассархаддона промелькнуло любопытство. — При том, что покалеченным он будет не более нескольких часов, а потом его с восстановленной рукой вернут в ваш блок? Право, вы могли бы не церемониться с противниками. У вас боевые тренировки. Неотработанный удар может дорого вам обойтись.
— Я отработал достаточно ударов, — угрюмо ответил Гедимин. Чем дальше, тем меньше ему нравился задумчивый взгляд Ассархаддона.
— Значит, беспомощность и необратимость изменений, — проговорил куратор, рассеянно глядя поверх плеча ремонтника. — Ожидаемо, но… Снимайте скафандр и куртку. Крови будет немного.
Продевая руки и ноги в фиксаторы, Гедимин чувствовал себя на редкость глупо — все инстинкты кричали, что это тянет на самоубийство, и призывали отшвырнуть Ассархаддона и, пока он выбирается из проломленной стены, удрать как можно дальше. «Отсюда не сбежать,» — напомнил он себе, пока крепления фиксаторов щёлкали, надёжно приковывая его к свисающей конструкции. «Возможно, это пригодится мне. Против повстанцев, безопасников или ещё как-то.»
— Не выворачивайте плечи, — попросил Ассархаддон, медленно прокручивая винты; Гедимин почувствовал знакомую боль в натянутых связках. — Во-первых, не поможет. Во-вторых, медикам тяжело восстанавливать суставы… Значит, вы боитесь нанести повреждения, которые окажутся необратимыми. Получить такие повреждения, полагаю, вы не хотели бы тоже. И мне известно, что вы очень не любите оказываться беспомощным. А ведь это хорошо совмещается, Гедимин. Вы когда-нибудь слышали об успешном восстановлении глаз?
Он сунул руку в приоткрывшуюся нишу в стене. Оттуда послышалось тихое потрескивание, и запахло окалиной.
— Зрительный канал восприятия — основной для нас, — продолжал Ассархаддон. — Не слишком приятно потерять его, верно? Даже если под рукой весь Биоблок — каковы шансы, что такой сложный орган удастся восстановить?
Он держал в руке короткий дротик с широким гранёным наконечником. У него была рукоять, слишком массивная для такого небольшого предмета; Гедимин увидел, что она сделана из жаропрочного фрила с высоким термическим сопротивлением. Металлический наконечник дротика был накалён докрасна, но рукоять — если сармат не ошибался в определении фрила — должна была оставаться едва тёплой.