Проект Каин. Адам
Шрифт:
Когда раздался первый пистолетный выстрел, Обоженный почти не вздрогнул. Подобного он ожидал, но все равно, ощущения чего-то до сих пор скрытого и тревожащего не покидало его. Это было еще не все и будь он проклят, если сам понимал, отчего так медлит.
Обожженный прикусил губу, не замечая, как по подбородку заструилась кровь, и, прищурившись, продолжал наблюдать за темными фигурками, метавшиеся около здания.
Зараженный бесконечно долгие секунды смотрел на мужчину, замершего перед ним с поднятыми руками. От него шел отвратительный запах человека. Отвратительный и невероятно, ошеломляюще вонючий. Дикийпочувствовал отвращение к существу, смотрящему на него с брезгливой миной на лице. Господи, как же они сами не ощущали этот мерзкий запах, исходивший от них? Как они могли терпеть? А ведь он когда-то сам пах — вонял! — как вот этот урод, стоящий перед ним!..
Зараженный захрипел, не в силах больше переносить подобную пытку, и кинулся на смердящего — по его мнению — Одинцова.
Сергей видел, что больная тварь готовится броситься на него, но не ощущал ничего, кроме апатичного спокойствия. Странная реакция, но ему было плевать и на это тоже. Он просто знал, что с вероятностью 99 %, даже если ему удастся отбиться от этого существа, остальные не преминут закончить начатое. Он слышал недовольное бормотание остальных там, в гостиной. В дверь еще долбились, но уже не так усердно — похоже, они сообразили, что забраться в дом через окно гораздо проще.
Зараженный как-то странно мотнул головой и неожиданно, пригнувшись, бросился на Сергея. Тот отступил на шаг в сторону — единственное, что он успел сделать, настолько молниеносной была атака — и ударил сверху вниз в незащищенное ухо дикого. Кулак пронзила боль, отдавшаяся в плече, зараженный же удивленно хрюкнул, взмахнул руками и отлетел в сторону, сбив на пол маленький столик.
— Получил? Еще хочешь?
Дикийвскочил на ноги, мотая головой, не в силах понять, что произошло, потом оскалил зубы, запачканные кровью и чем-то желтым, сочащимся из десен, снова кинулся на Сергея, на этот раз расставив в разные стороны руки, словно намереваясь дружески обнять мужчину. Одинцов снова замахнулся, готовый ударить приближающуюся к нему пародию на человека, но в этот момент где-то наверху раздался шорох они уже там, они уже прокрались на второй этаж?
За спиной что-то грохнуло, а зараженный вдруг пронзительно взвизгнул и отлетел назад, с по-прежнему раскинутыми в стороны руками. На обои брызнула кровь.
Сергей обернулся назад и очумевшими глазами посмотрел на замершего на верхней ступеньке Макса с пистолетом в руке. Из-за его плеча выглядывал Олег, прижимавший к себе сына, Сашку. Максим секунду смотрел на лежавшего дикого, потом начал быстро спускаться по лестнице.
— Глупо было оставаться один на один без оружия, — заметил Максим, — но спасибо.
Сергей только кивнул, все еще чувствуя пульсацию крови в ушах.
Словно подтверждая слова Макса, в коридор из гостиной сунулся еще один зараженный, и Макс — почти не глядя — всадил в гротескно исхудавшее лицо пулю. Тело упало где-то в гостиной, и оттуда раздался разъяренный рык.
— Пошли, — Макс дернул Сергея за рукав и потянул его следом за остальными, спешащими к двери.
Одинцов повернулся (на кухне разбилось окно, что-то или кто-то тяжело упал на пол, послышался взвизг и — вот уж странно — звук открываемого холодильника), и побежал следом за Максимом. Дверь черного хода была открыта, ее придерживал как-то разом похудевший Мишка. Он что-то кричал, но Сергей не мог разобрать ни слова — перед глазами все еще стоял падавший навзничь зараженный с простреленной навылет головой. В ушах шумело: то ли от грохота выстрела, то ли от циркулирующей крови. Он чувствовал себя так, будто попал в страшный сон, сон, снившийся ему когда-то раньше. Поэтому когда шум превратился в рокот двигателя огромного рейсового автобуса, замершего на подъездной дорожке за домом, Сергей особо не удивился. Как и не удивился стоящему в дверях и машущему им человеку, одетому в идиотскую куртку пристреленного Максимом Самарина. Чего только не бывает во сне, правда?
Первым катящийся к поселку автобус заметил Шарф. Он услышал едва различимый гул двигателя, а следом донесся и горячий запах выхлопных газов. Автобус ярко поблескивал синими боками в кружащемся вокруг легком снегопаде. Машина ехала со стороны города, то есть поднималась на холм, поэтому они не могли ее видеть до того момента, как она вынырнула из-за зданий всего лишь в жалкой сотне метров от спасающихся бегством людей.
(Смотрите! Автобус!)
Обожженный уже смотрел в ту сторону, откуда накатывал гул мощного двигателя. Его белые, как идущий снег, глаза, сузились в две щелочки. Теперь он понял, что было не так: кто-то спешил помочь засевшим в доме. Неизвестно, было ли это преднамеренно, или всего лишь свинское стечение обстоятельств, но факт оставался фактом — они получили шанс уйти от диких, а значит и от него. Он еще не знал, была ли там Аня и ее мать, но упускать загнанных людей прямо сейчас, когда все, казалось бы, было на мази… Нет, он, конечно же, не мог этого позволить.
(Вперед. Не дайте им уйти.)
Команда, отданная измененным телом Александра Семенова, была четкой, сильной и недвусмысленной. За его спиной зашевелилась небольшая, но неплохо вооруженная армия. Послышался звук снимаемых с предохранителя пистолетов и нескольких автоматов. А потом они вырвались из леса и побежали туда, где люди садились в автобус, побежали безмолвно, горячо дыша, словно предвкушая кровавую расправу над теми, кто посмел перечить их Пастухам.
Обожженный вдруг вздрогнул, увидев фигуру девушки в легкой красной «аляске», поддерживающей и помогающей какой-то немолодой женщине забираться в автобус. Он почувствовал легкий знакомый аромат, даже, пожалуй, намек на аромат. Запах, чем-то напоминавший фиалки и карамель. Обожженный замотал головой, словно стараясь стряхнуть наваждение… а потом побежал следом, нисколько не скрываясь и не дожидаясь замерших в изумлении Шарфа и Очки. Он, если честно, забыл про них; сейчас его интересовала только одно — узнать, кто были те двое, девушка и женщина, бегущие прочь.
Аня увидела приближающийся на бешеной скорости автобус почти одновременно с Шарфом. Если бы не ее испуг и не беспокойство за Сергея, она, конечно же, услышала бы шум двигателя раньше.
— Автобус! Смотрите, там автобус!
Аня быстро обернулась и посмотрела на Антона, тыкавшего куда-то пальцем за ее плечо. Первая мысль была о том, что он сошел с ума от всего происходящего, но потом до нее донесся гул работающего двигателя, она крутанулась на месте и, не веря своим глазам, смотрела на приближающийся к ним синего рейсового гиганта. Она заморгала, не понимая, что происходит. Машина затормозила, ее чуть повело на засыпанном снегом асфальте, и замерла, возвышаясь перед ними как какое-то мифическое существо древности. Мягко сработала пневматика, дверь открылась, и из двери высунулся тот, кого она меньше всего ожидала увидеть.
Самарин, прикрывая лицо от снега, закричал:
— Забирайтесь, быстрее! — и замахал рукой, призывая всех внутрь.
За спиной, в доме, раздались выстрелы. Аня вздрогнула от резких звуков, похожих на хлопки, но вместе с тем почувствовала и облегчение. Если кто-то стрелял, значит, как бы ужасно это не звучало, все еще могло быть в порядке. А потом из двери, которую придерживал Мишка, вывалился сначала Олег со своим сыном, а следом и все остальные. Последними бежали Максим и Сергей, и Аня почувствовала радость, смешанную с каким-то горьким, неприятным чувством. Она сама не могла определить, что это за чувство — на это просто не было времени, все вертелось как в гигантском калейдоскопе со все ускоряющейся скоростью.