Проект Каин. Адам
Шрифт:
Отец снова засмеялся своим новым, тягучим смехом, а потом к нему присоединилась и мать.
— Ты не знаешь, Аня. Ты…
— Хватит, она все равно не поймет, — сказала мать. — Сейчас что-то объяснять ей бесполезно.
Отец протяжно вздохнул, Аня задрожала еще сильней. Ее буквально колотило, как в ознобе. Она слушала их голоса, обсуждающие ее, и видела только смутные силуэты. Наверное, она сошла с ума — это было самым простым объяснением. У девушки было такое чувство, будто она Алиса на чаепитии у Безумного Шляпника… Сейчас из угла выпрыгнет Мартовский заяц и Соня: тогда ее можно будет со спокойной совестью везти в психушку. Но ужас, охвативший ее, был слишком реальным. И ее родители, стоящие напротив, тоже не были приснившимся кошмаром. Хотя в каком-то смысле это и было бы облегчением.
— Пожалуй ты права, Валя, — наконец, сказал отец. В голосе слышалось сожаление. — Но мы можем сделать это мягче, так как я сделал это с тобой. Грубые меры ни к чему.
— Папа, не надо…
— Да пошел ты! — вдруг крикнула мать и, толкнув отца в сторону, метнулась к вжавшейся в угол кровати девушке.
Аня закричала и соскочила на пол, в диком ужасе уже совершенно не соображая, что происходит. Она видела только, как иссушенный силуэт матери надвигается на нее, вытянув вперед руки. Отец был едва различим в темноте, но вдруг он шагнул вперед и…
— НЕ НАДО! — крикнула Аня, но отец уже рванул женщину на себя. В пятне света Аня увидела, что на худом лице Валентины застыло ошеломленное выражение, когда она потеряла равновесие, и он притянул ее к себе одним ленивым движением. Она взмахнула руками, стараясь удержаться на ногах, и упала прямо в объятия мужа. Аня увидела, как он отклонил голову немного назад, а потом резко опустил ее с глухим рычанием. Мать закричала, брызнула струйка крови.
Завизжав, Аня подбежала к ним. Она не думала, что делать: она только видела, как отец треплет мать, словно собака кость. Девушка вцепилась ему в волосы, почувствовала, что выдирает целый клок, но продолжала тянуть голову назад, стараясь оттащить отца от матери. Валентина снова закричала, отец засопел и отпустил мать, которая медленно осела на пол, побелевшими от боли глазами глядя прямо перед собой и зажимая руками кровоточащую рану на плече около шеи. Отец дернул головой, вскрикнул, когда комок волос остался в руках Ани и отступил на шаг. Аня в ужасе отбросила от себя пучок и отступила назад, не сводя с отца взгляда испуганных глаз. Тошнота волнами накатывала на нее. Она чувствовала, что еще немного и потеряет сознание.
— Доченька, это… больно, — сказал отец и провел рукой по затылку. Задумчиво уставился на пальцы, снова посмотрел на отступающую к окну девушку.
Он ухмыльнулся и добавил:
— Я же хотел как лучше для тебя. А теперь придется тебя выпороть. Ты же знаешь, я не люблю такие меры, но плохие девочки должны отвечать за свои поступки.
Он шагнул к ней, переступив через безвольно протянутые ноги матери. Аня смотрела на то, как он приближается, и не чувствовала ничего, кроме усталости. Это был просто сон, конечно же сон. Такого не бывает на самом деле, это всем известно, даже маленьким детям. Его лицо ничего не выражало, он продолжал пялиться на нее, скалясь своей отвратительной улыбкой. Конечно же, это был не ее отец, думала она, продолжая отступать к окну, от которого веяло холодом. Просто кошмар приснился, вот и все. Вот и…
Она вскрикнула, когда обнаженные ноги коснулись раскаленного нагревателя у окна. Это обжигающее прикосновение развеяло апатию, прогоняя прочь мысли о нереальности происходящего. Все это было более чем реально, это ее мать сидела сейчас около двери в комнату и зажимала рукой прокушенное отцом плечо. Аня чуть не заплакала от ужаса, когда это понимание прорвалось к ней сквозь пелену шока. Чудовище, в которое превратился отец, понимающе ухмыльнулось и пошло к ней с вытянутыми вперед руками, словно желая обнять дочь после долгой разлуки.
Когда он кинулся на нее, Аня безотчетно шагнула в сторону, не думая, что и зачем делает. В этот самый момент мать, которая до этого сидела с закатившимися глазами, казалось, обессилев от шока и боли, вдруг приподнялась и ударила подходящего к дочери Александра ногой в лодыжку. Он покачнулся и, недоуменно вскрикнув, упал вперед, чуть не сбив с ног отступившую в сторону Аню. Вместо того, чтобы подставить руки, он попытался схватить вскочившую на диван девушку, но ему это не удалось и мужчина с глухим воплем упал на раскаленный обогреватель. Послышалось шипение, похожее на то, когда на раскаленную сковороду выливают пару яиц. А спустя секунду он закричал.
— ТВОЮ МАТЬ! — он оторвался от обогревателя и сбил его руками на пол. К кислой вони добавился аромат жарящегося мяса.
Аня завизжала и, спрыгнув на пол, побежала к двери. Отец упал на диван, от чего тот заскрипел, одна ножка подломилась, и мужчина скатился на пол, задев плечом несчастный обогреватель. Александр снова завопил, отдернулся прочь. Аня пробежала мимо того, что когда-то было ее матерью, увернувшись от протянутой руки, которая попыталась схватить ее за ноги. Позади глухо матерился и стонал отец.
За спиной раздался шум, она обернулась и увидела, как отец поднялся на ноги и, пошатываясь, пошел к ней. Аня закричала: правая сторона его лица была сморщена и вздулась пузырями. Однажды она решила разгладить горячим утюгом измявшийся вкладыш от жвачки, и стоило ей только прикоснуться к нему, как тот скукожился до размеров спичечного коробка. Лицо ее отца справа теперь очень походило на этот вкладыш. И он улыбался, пялясь на нее безумными глазами.
— Папа, пожалуйста, не надо… — застонала Аня. Она пятилась, не в силах отвести глаз от отца. Он медленно шел к ней, ухмылка не сходила с обезображенного лица. Мать, до сих пор лежащая на полу, захрипела, приподнялась и схватила его за ноги, увлекая на пол. Он недоуменно хрюкнул и упал.
Аня завизжала и, не раздумывая, шагнула вперед. Валентина сжимала ноги отца, зажмурив глаза, а он колотил ее кулаками по лицу и голове.
— Прекрати, прекрати! — закричала Аня, женщина вдруг открыла глаза и посмотрела на нее.
Самым страшным было то, что в глазах матери не было и намека на безумие: только боль, страх и слезы. Она смотрела на свою дочь, и во взгляде метался ужас от содеянного.
— Уходи, Ань… пожалуйста.
Кулак отца вонзился в зубы, выбивая их. Валентина закричала, разжала руки, он извернулся, схватил ее одной рукой за подбородок, второй за голову…
А потом резко повернул в сторону.
Аня не помнила, как выскочила из квартиры на улицу, как бежала по лестнице вниз, к выходу. Она почти ничего не видела перед собой, из глаз текли слезы. В голове было абсолютно пусто, девушка просто бежала по каким-то дворикам, совершенно не соображая и не помня, кто она и куда бежит. Несколько раз падала и снова поднималась, вытирая слезы, размазывая по лицу грязь. На улице в столь ранний час было прохладно, но ей было плевать на то, что она выбежала в одной короткой ночной рубашке и трусиках. Ей это было, как они говорили в детстве, глубоко пофигу.