Проект "Мессия"
Шрифт:
— Из-за перегрузок я была без сознания и не помню, что случилось. Вы точно все обыскали?
— Он пропал… позже, — адмирал натягивает улыбку. — По данным протокола, на борт спасательного корабля “Блик” забрали четверых, а к нам попали только трое. Боюсь, кто-то помог ему сбежать.
Она качает головой, ей нечего ему сказать. О том, что Терранс был слишком плох еще до перегрузок, а уж после… вряд ли у него хватило бы сил на побег, но об этом она решает промолчать, чтобы не вызывать лишних вопросов.
— Знаешь про взрыв в проливе Трёх Столбов? Пыль висит такая, что все Ока
— Хессов?
— Не удивляйся, они наши новые союзники. Империя вот-вот окончательно развалится, а девятихвостые считают себя истинными наследниками Вестников, верными хранителями культуры людей второй волны. Мы просто открыли им заднюю дверь, — улыбается адмирал. — А они в обмен поделились отмычкой для парадного. Так тебе нечего сказать о взрыве?
— Я ничего не знаю о взрыве, — отвечает она и голос ее тверд, как каис.— А о неполадках связи вам лучше спросить у мэтресс, это она заманила нас в ловушку к Трем столбам и не успей мы выбраться, то погибли бы при взрыве.
— А как вы выбрались?
— У Столбов была спрятана шлюпка, нам повезло, что авар знает мертвые языки, смог прочесть символы и указатели, а еще оказалось, что холод черный воды для него не смертелен.
— Это интересно, — задумчиво говорит адмирал, закидывает ногу на ногу и барабанит пальцами по животу. — Что еще ты о нем узнала? Какими способностями он обладает?
Говорить или нет адмиралу про сериод в крови авара?
Слишком скользкая дорожка, они не успели договориться между собой, а значит кто-то может выдать ее ложь, Преподобный или доктор. Если они еще живы, конечно.
— У вас ведь теперь есть рычаг давления вот и уговорите новую версию авара продемонстрировать свои способности, — говорит Девять. — При мне он порталы не открывал. И я бы на вашем месте поговорила с Преподобным, они достаточно близки.
— Преподобный пока в медотсеке, — отвечает адмирал. — На нем сказались перегрузки, но когда он восстановится, мы обязательно побеседуем с ним.
Жив.
Она сдерживает вздох облегчения и говорит недовольным голосом:
— Мне не нравится, что мы теряем время!А еще вы подрываете мою легенду!
— Когда вершишь историю, дон а ви, нельзя торопиться, — говорит адмирал. — И не беспокойся, доктор Нада про тебя не забыл, он сам все расскажет, сейчас он немного занят на “Лике Аурелии”. Федера умер от сердечного приступа и доктор теперь командует всей операцией. Архес был в ярости, но под давлением дая Ценория, уступил. Пока план работает, а это самое главное.
Переваривая, все, что услышала, она откидывается на спинку стула и смотрит в сторону кухни.
— А обед мы сегодня дождемся? — смеется она. — Умираю с голоду.
— Дон-дон, — смеется адмирал. — Терпение не твоя сильная сторона, да? Как истинной мессии мы, кстати, приготовили тебе лучшую каюту, ту, что напротив моей.
Она кивает и усмехается. Адмирала с Анитой Азари явно связывали близкие отношения, но к его разочарованию ее оболочке всего двенадцать.
И навсегда останется двенадцать.
Дверь кухни открывается и матрос вывозит тележку с подносами. Колеса отвратительно скрипят. Она морщится. Картинка моргает и обеденный зал погружается в черно-белый. Память девять четырнадцать сохранила подробные планы крейсера и пока перед ними выставляют тарелки и приборы, она мысленно прокладывает маршрут из столовой до медотсека, а оттуда на посадочную грузовую палубу. Вероятность сбежать с крейсера ничтожна, но она все равно прикидывает их шансы.
Больше всего им нужен был Преподобный, ведь их целью было использовать религию и старик священник очень пригодится, если получится с ним договориться. И если она хочет сорвать свой собственный идеальный план, то должна найти его и уговорить подыграть ей, пока она не придумает как выбраться с крейсера, а для этого как то надо попасть в медотсек.
— Адмирал! — раздается голос от дверей столовой, в зал входит младший офицер связи, она не помнит как его зовут, только удивленное вытянутое лицо и торчащий чуб. После того, как на флоте было разрешено не брить голову, многие отрастили себе такие, некоторые заплетали его в косу, другие красили в разные цвета. — Вас вызывают, это с Ау, что-то срочное.
— Извини, дон а ви, — говорит адмирал и встает из-за стола. — Вынужден оставить тебя обедать в одиночестве.
Она следит за тем, как Николас Эвориан спокойным шагом покидает зал, долго крутит вилку в руках и не может унять плохое предчувствие. Еще минут десять она делает вид, что ест, ковыряясь в содержимом тарелки, а потом отодвигает ее и встает. Никто ее не останавливает, когда она выходит из столовой и направляется в сторону своей каюты, точнее, каюты адмирала.
Аспект
Девять идет по кораблю и знает его. По пути ей попадаются трое матросов в серых рабочих комбинезонах, двое с ведрами и тряпками, и третий с краской и клеем. Один офицер после вахты. Смена матросов с инженерной палубы, их отличает треугольники на лацканах. У служебного лифта она встречает дая Кальвеста, ревизора по хоз части, он придерживает дверь и пропускает её вперёд. На его лице ни следа удивления. Она заходит в лифт и ревизор заходит следом. Они поднимаются молча. Он выходит раньше нее и уже перешагивая порог, говорит:
— Делают похожими на людей, но при этом отнимают все человеческое, странно, вам не кажется?
Девять не отвечает. Дай Кальвест уходит не оглядываясь, а она смотрит наверх, в чёрную точку сенсора. Она уверена, что за ней следят. И хотя мнение ревизора никого не волнует, но оно показывает что далеко не все согласны с политикой Новой Коалиции.
Она выходит из лифта на офицерской палубе и без труда находит выделенную ей каюту. Девять четырнадцать помнит что когда-то в ней жила Анита Азари. Статус Азари до этой спецоперации в иерархии Корпуса был не совсем понятен, в ведомостях поочередно появлялись то должность младшего аналитика, то оператора внешних систем наблюдения, то аппаратного техника, а во флотских документах она проходила как офицер лётного состава.