Проект «Миссури»
Шрифт:
— Привет, — сказал Гэндальф. — Дай сигарету.
У него заметно дрожали руки.
Но закурил Сашка с первого щелчка зажигалки, подменяя человеческую координацию движений жестко выверенной последовательностью действий старого автомата. А закурив, стал-таки немного похож на человека. Заросшего, помятого, смертельно усталого — но на себя самого.
— Хорошо, что ты приехал, — затянувшись, хрипло выговорил он. — Надо что-то делать, Герка. Тут такое… В общем, началось.
— Что началось? — спросил Георгий.
Хотя, конечно, сразу и вспомнил, и понял.
— То,
Они сидели в дешевой забегаловке с пластмассовыми стульями и винно-сигаретным коктейлем вместо воздуха. Произвольно взятое, не помеченное старой памятью и попросту неприятное место. Черт его знает, почему Сашка предложил встретиться именно здесь. Можно подумать, что он скрывается от кого-то… да нет, что за ерунда.
— Нашу газету закрыли, — сказал он.
Георгий вскинул глаза: выходит, почти угадал насчет мобилки.
— …и новости четвертого канала. С этого всегда начинается, Герка. Вопрос только в том, как быстро оно наберет ускорение.
Толстая официантка в засаленном переднике поверх мини-юбки с крайним презрением швырнула на столик два бокала пива. Георгий уже успел забыть, что заказывал его. Гэндальф все так же автоматически подгреб бокал к себе, приподнял над столом и начал хлебать длинными неопрятными глотками.
— Подожди. — Георгий тоже отпил немного; поморщился. — Ваша газета… Кого вы поддерживали? Виерского?
Он интересовался политикой ровно настолько, чтобы не выглядеть «чайником» перед теми учениками, которые имели обыкновение смотреть вечерние новости по первому каналу. Конечно, изображать знатока политических и масс-медийных подводных течений перед Сашкой, у которого вся жизнь была непосредственно связана… Да, собственно, только из этого она и складывалась, его теперешняя жизнь.
Гэндальф досадливо помотал головой. Громко глотнул. Рукавом вытер пену с потрескавшихся губ:
— Правоверные мы были, николаенковские… Но не в этом дело. Наша газетенка — мелочь. Начинать и положено с мелочей. Если сразу по-крупному, может выскочить резонанс. А так— мы, новости четвертого… пустили с утра пару клипов, никто и не заметил.
— Н-да, — выдавил Георгий.
Уж он-то не заметил точно. Он и не помнил, когда последний раз включал телевизор. Включала Светка — сериалы, или пацаны — футбол и мультяшки, а ему приходилось поневоле присоединяться, готовясь к урокам или проверяя тетрадки тут же, в горнице… Но не по утрам. Утро в селе — время не для телевизора. Утром не до новостей, есть они или нет.
— Я пытался дозвониться Андрею, — сказал Сашка.
— И что?
— И фиг. В штабе трындят про поездку по регионам — хотя вчера он еще по-любому был на месте, жеребьевка же. Мобилу со времени того интервью, что я с ним делал, он уже раз двадцать, наверное, поменял. Удалось раздобыть домашний, так там вечный автоответчик. — Он усмехнулся. — Хотя нет: пару дней назад попал на нее… на Алину… черт!!!
— Если это то, что ты думаешь, ее тоже касается, — заметил Георгий.
Гэндальф сумрачно помотал головой:
— Нет. Алька — такая же, как мы с тобой. Я уверен. Процент погрешности, как говорил Влад.
Повисла пауза. Из разряда тех, когда неловко, что кепка уже снята и лежит на столе, а из-за стойки несется жизнерадостная попса. Георгий залпом допил пиво, смахнул пену с усов.
— Тебе кажется, он все-таки был прав?
— Мне ничего не кажется. Я сам там был — сам! — в той лаборатории. Я же вам тогда рассказывал… Знаешь, Герка, я ведь не сомневался, что рано или поздно это начнется. Дай сигарету. — Он снова произвел дрожащими пальцами заученный комплекс движений. — Но сейчас я без понятия, что делать.
Глаза у Сашки были припухшие, воспаленные, в густую красную сеточку. Ясно, что со времени увольнения он ежедневно прикладывается к чему-нибудь покрепче, нежели пиво. Может, с товарищами по несчастью, а может — вообще неизвестно с кем. Неудивительно, что ему начинают чудиться всякие… Георгий поймал свою мысль за слово «чудиться», будто за воротник. Ты ему не веришь. И скорее всего ты прав.
Это все город. Чересчур большой город, из которого Гэндальф не сумел вовремя сбежать — в отличие от тебя самого. Эх, если бы можно было вывезти его на пару недель к себе… но Светка… и потом, это не поможет. Ему срочно нужна хотя бы иллюзия настоящего дела.
— Проведи журналистское расследование, — предложил Георгий. — МИИСУРО — это актуально, у тебя с руками оторвут. Устроишься в хорошее место… сейчас, перед выборами, это не проблема. А потом…
— Хотел бы я знать, на что будет похоже «потом».
Он затянулся и продолжал:
— Фигня все это. Я года четыре назад взялся типа за расследование, когда еще в «Столичной правде» был, помнишь? Причем ни слова о том, что сам видел… Только неоспоримые факты. Собрал мощную статистику по выпускникам «Миссури» разных лет, встретился кое с кем из наших. Черт, ты не представляешь, как мне не хватало той информации, что Влад… Но все равно вырисовывались разные штуки. Например: после нашего с тобой курса проект и вправду был свернут. Понимаешь? Если по первым трем выпускам мы имеем процент погрешности на блестящем фоне, то затем — скорее наоборот. С четвертого года и контрактников начали брать… В общем, много было фишек. Материалец на раз воротище… может, помнишь?
Георгию очень захотелось вспомнить; врать было бы глупо и неуместно. Покачал головой.
— Вот именно. Никакого резонанса. Из ректората «Миссури», правда, пришла писулька, требовали опровержения. Я и дал— жалко, что ли?.. Олька ходила беременная… Я ведь думал, хоть кто-то почешется… из НИХ.
Сашка умолк. Георгий отодвинул бокалы из-под пива на другой конец столика; официантка и не думала их забирать. Толстуха за стойкой с непристойным звуком продула сифон. Бодренькая песенка в пятнадцатый раз повторила рефрен и наконец сдохла. Почти без перерыва началась другая песня — впрочем, вполне приемлемая. Звенислава, усмехнулся Георгий. Кстати, любимая Светкина певица.
Некоторое время они молча слушали ее.
— Попса, — сказал Гэндальф. — Профессиональная, даже талантливая — но попса.
Георгий равнодушно пожал плечами.
— Тебе все по фиг! — внезапно вскипел Сашка. — Сидишь тут, весь на своей волне… А ты хоть помнишь, КАК она пела твои песни?! Твои!!! «Балладу выбора», «Королеву»… помнишь?! Да ведь она могла бы… и ты, между прочим, тоже… Когда ты последний раз держал в руках гитару?
Проняло. Огрело жгуче, словно хлыстом по щеке.
— При чем здесь это? Я в любом случае за свою жизнь отвечаю сам. Как и ты, Гэндальф.