Проект «Надежда». Книга 1
Шрифт:
– Ну и устроил мне капитан весёлую жизнь, – совсем невесело пробормотал Виктор.
Роботы пропустили Виктора в сопровождении конвойных в помещение, и те, открыв одну из двух дверей кодовым ключом, впихнули арестанта в камеру.
– Просвещайся, пока есть возможность, – хихикнул на прощанье один из них.
В камере стоял полумрак. Немного привыкнув к нему после яркого света коридора, Виктор увидел довольно просторное помещение. Наверное, здесь не так давно находился небольшой склад. В центре располагался массивный квадратный стол, по краям у стен стояли две простые
– Условия как в отеле, и платить не надо, – тихо пробормотал он.
– Ещё бы воду провели и ванну поставили, и жить можно, – донеслось от противоположной стены.
– Ага, и гарем небольшой не помешал бы, да еду из ресторана, – продолжил Виктор, внимательно посмотрев на открывшего глаза соседа.
– Нет, пожалуй, для гарема я уже староват, – грустно улыбнувшись, не согласился профессор.
– А вы что, правда, ненормальный? – ехидно поинтересовался у него Виктор.
– Кто сказал про меня такую гадость? – вскочил с кровати профессор и выпрямился во весь небольшой рост. – Я профессор имперского университета, последние тридцать лет преподаю философию и никогда, слышите, никогда им не упрятать меня в сумасшедший дом.
– Никогда – это слишком долго, – возразил Виктор, устраиваясь поудобнее на кровати. – Кроме того, почему вы считаете, что наше общество не приют скорби? Мне думается, мы вообще живём в достаточно безумном мире.
– Пожалуй, в этом вы правы – успокаиваясь, согласился профессор и сел на кровать. – Первый раз встречаю в таком заведении здравомыслящего молодого человека.
– Приходилось раньше бывать в подобном учреждении? – удивлённо уставился на сокамерника Виктор.
– Последний раз лет семьдесят назад, – кивнул профессор.
– Сколько-сколько?.. Да сколько же вам лет? – ещё больше удивился Виктор.
– Не помню, кажется, за вторую сотню перевалило – задумчиво ответил тот, внимательно наблюдая за Виктором.
«Точно чокнутый, – подумал Виктор. – Неужели мне придётся до суда находиться в одной камере с этим ненормальным?»
– Нет-нет, я вполне нормален, но мне действительно за двести, – разгадав мысли Виктора, успокоил профессор.
– Выглядите вы на семьдесят, мне бы такую длинную жизнь, если конечно это, правда, – вздохнул немного успокоенный Виктор. Сокамерник в самом деле не походил на психа.
– Что бы вы стали делать, если у вас появится такая возможность? – в глазах у профессора загорелся огонёк интереса.
– Не знаю, наверное, продолжу действовать по-старому, – пожал плечами Виктор.
– Как это по-старому? – не отставал тот.
Виктор, немного подумав, решил не скрывать своего имени.
– Извините, не представился. Меня зовут Виктор Стон и о моих приключениях в этой дыре каждый день пишет какая-нибудь сетевая газетёнка,
– Вы тот самый контрабандист, за которым гоняется вся полиция побережья? – наступила очередь удивляться профессору. – А на фото вы выглядите гораздо старше.
– Да, я тот самый неугодный контрабандист, который перешёл дорогу местным толстосумам и поставляет на чёрный рынок дешёвые товары и продовольствие. Я тот самый, который продаёт местному населению незаконное оружие для защиты от особо ретивых государственных служащих. Тот самый, который ухлопал восемь человек, нанятых кем-то очень влиятельным для сокращения моего жизненного пути. Достаточно или продолжить перечисления прегрешений? – устало махнул рукой Виктор.
– Достаточно, – открыто улыбнулся профессор. – Это мирное население, как ни странно, интересуется философией и посещает мои лекции, на которых можно говорить не только о философии.
– Да, для полного набора мне только обвинения в политике и не хватает, тогда уж точно лет двадцать отсиживать, – невесело покачал головой Виктор.
– Что такое двадцать лет? Просто миг в жизни, – усмехаясь каким-то своим мыслям, сказал профессор.
Виктор встал с кровати и стал расхаживать по помещению из угла в угол.
– Хорошо так рассуждать, прожив, как вы говорите, двести лет.
– Виктор, послушайте, пожалуйста, старого и глупого философа. Очень давно я совершил большую ошибку, решив сделать мир лучше. Мир не может быть лучше или хуже, он такой, каким его делают живущие в нём люди. Человечество тоже нельзя исправить, его просто надо поставить в соответствующие условия. Теперь я понимаю эти простые истины, но понимать не значит принимать. Слишком поздно перестраивать мировоззрение. Детей у меня нет и передать секрет некому. Если ты согласишься, и будешь продолжать начатое дело, выражаясь философским языком, изменять условия жизни людей – я раскрою тебе секрет долголетия.
Виктор резко остановился и недоверчиво уставился на профессора:
– Неужели такой секрет существует, и вы мне его откроете за такую малую цену?
– Ты только по наивности считаешь, это малой ценой, – невесело улыбнулся профессор.
– Я в любом случае когда-то выйду из тюрьмы и опять займусь тем же делом, так что ничего не теряю, – возразил ему Виктор.
– Я тоже так думал, и был глуп, – устало махнул рукой профессор.
– Не вижу никакой глупости, – упрямо возразил Виктор.
– Вот и я не видел, – совсем глухо отозвался профессор.
– Так расскажите дураку. Наставьте на путь истинный, – усмехнулся Виктор.
– А тебе не страшно? Ведь получив мой секрет, ты не сможешь от него отказаться, – внимательно глядя в глаза Виктору, произнёс профессор.
– С какой стати я должен от него отказываться? – удивился Виктор. – Я хочу прожить подольше.
– Все мы в молодости идеалисты и романтики. Но вместе с мудростью время приносит усталость, а я устал, – совсем тихо пробормотал профессор и ещё тише добавил: – Всю жизнь я делал ошибки, и так и не нашёл правильного пути. Может быть, тебе повезёт.