Проект «Оазис»
Шрифт:
– А как ты видишь роль Бога в единой религии? Ведь все современные мировые религии стоят на догме монотеизма, единобожия. Следует ли сохранить эту концепцию или, может, разумнее вернуться к системе политеизма, многобожия, как это было у древних греков, римлян или славян, например?
– Ты знаешь, я думаю, по мере отмирания государства человечество всё меньше будет нуждаться в монотеизме, ведь он возник и насаждался в периоды, когда народам требовалось укрепить в государствах единоначалие, консолидироваться в борьбе за выживание или против внешнего врага. Чем централизованнее власть в государстве, тем больше она нуждается в монотеистической религиозной подпорке. Но отмирания государства и религии ещё долго не случится, гражданское общество вряд ли в течение нескольких поколений вытеснит государство на периферию жизни даже в самых развитых и стабильных странах. Я уже не говорю о странах с неустойчивой политической и экономической ситуацией. Поэтому, мне кажется, в единой религии надо пока что опираться на монотеизм как неизбежный компромисс между наукой и традицией. Стоит только насытить его содержанием, гуманным и бесконфликтным для разных народов.
Немного помолчали, обдумывая этот важный смысловой камень в фундаменте их проекта. Потом Кнут сказал:
– Нет сомнений, что религия постепенно вытеснится научным знанием, как тьма светом. Проблема в том, что главные вопросы естествознания и философии: кто мы и откуда пришли? как зародилась жизнь? что такое душа и разум? куда мы идём? в чём смысл и цель жизни человека? – наукой будут решены, вероятно, ещё не скоро, и это надолго оставляет место для религиозных (теистических) трактовок законов мироздания и мистического определения смысла жизни на Земле. Кстати, непримиримость человеческого разума с физической смертью провоцирует человека принимать сладкую сказку религий о бессмертии души. Это один из главных рычагов вовлечения человека в систему религиозных представлений.
– Молодец! Очень правильная мысль! – оживился Виталий. – И что из этого следует?
– Поэтому теоретически возможный путь борьбы с религией – найти ответ на эти Главные Вопросы Человечества, открыть глаза миру! И тогда у религий отпадёт мировоззренческая функция, останется лишь нравственно-этическая или мемориально-традиционная, объединяющая племена и народы на культурно-этической почве или по ностальгическому признаку общей истории. А это будет означать уже совсем другое, гораздо более слабое влияние религий на массовое сознание, и потенциал конфликтности на религиозной почве существенно снизится. Следовательно, необходимо всемерно развивать естественные науки, проясняющие механизмы мироздания. Это – стратегия.
– Ну, хотя я с тобой концептуально полностью согласен, об этом в единой религии говорить не получится, – возразил Виталий. – Иначе надо на ней ставить крест и призывать всех к атеизму и просвещению, а к чему приводит атеизм как государственная политика – мы уже убедились на примере одной немаленькой страны…
– Согласен, – ответил Кнут. – Эволюция познания – улита медленная, доползёт до желанной цели, по всему видно, не скоро. Следовательно, другая, тактическая задача может заключаться в том, чтобы не придумывать новую религию взамен старых, традиционных, а найти общее поле этических и мистических ценностей, на котором получится возвести фундамент единения и дружбы народов, преодоления конфликтности. Например, на этой основе найти, объявить частные святыни отдельных религий святынями общими, организовать к ним общее уважение, паломничество, общие молебны, общие новые ритуалы…
– Слушай, а это мысль! – загорелся Виталий. – Это наглядно можно изобразить моделью ромашки – общая базовая сердцевина и непересекающиеся лепестки частных традиций и верований на периферии, имеющие лишь историческое значение для каждой из религий. И не надо никого объединять, и лепестки драть не следует – за исключением удаления тех частей, которые поражены гнилью и заразой и угрожают здоровью соседей пропагандой агрессии и нетерпимости к людям иных вероисповеданий. И всё же смысловой сердцевиной всех религий является движение души к Богу, в объятия первоисточника, так сказать. А чем заменить этот посыл, если внедрять идею нашей «ромашки»?
Кнут некоторое время шёл молча, пожёвывая травинку. Остановились, присели у ручья на привал, хлебнули хрустальной ледниковой воды, сжевали по бутерброду.
– У меня пока нет ответа на этот вопрос, – наконец проговорил Кнут. – Надо подумать. Но ещё я хочу заметить, что все церкви объявляют проекты единой религии ересью и стращают тем, что это попытки возвести на трон сатану и заставить людей поклоняться ему. Церкви, сдаётся мне, будут яростно бороться против единой религии, так как это ведёт к уменьшению их влияния на прихожан, угрожает их доходам и экономике. Подрубает кормовую базу, короче говоря. А этого ни один бизнес, пардон – церковь, не потерпит.
Так, неспешно, за разговорами, Кнут и Виталий добрели до моренного озерца диаметром метров в сто, подпиравшего взлёт тропы к перевалу. В центре водоёма высился небольшой островок, на котором чудом угнездился чубчик полярной берёзы. Из-за перевала грозно поднимались башни кучевых облаков неприятного свинцового оттенка.
– Слушай, Виталий, давай-ка махнём обратно в кемпинг, – обеспокоенно предложил Кнут. – Что-то мне эти облака не того… Как бы они серьёзно не подмочили нам репутацию на обратном пути!
Но, как ни торопились туристы, им не хватило получаса, чтобы опередить дождь! Сзади неожиданно налетел ветер, задул в хвост и гриву, придавил косматым туманом, сыпанул крупным дождём. В общем, на базу приятели явились изрядно промокшими и сполна оценили мудрость устроителей кемпинга, предусмотревших в туалетах горячий душ, а в холлах корпуса – змеевики сушилки.
Нудный дождь зарядил на весь следующий день, убивая на корню малейшее желание совать нос на улицу, где температура воздуха упала до трёх градусов Цельсия. Все немногочисленные обитатели лагеря сидели в гостевом холле главного корпуса в мягких креслах, расположенных лепестками вокруг низких столиков. Пол холла укрывал светло-серый немаркий ковёр, посетители были в носках, оставив уличную обувь и куртки в прихожей. Умиротворяюще потрескивал камин, по комнате растекался аромат берёзовых дров, тихо звучала музыка – что-то небесно-симфоническое, из Вивальди или Грига. По широченным окнам фасада текли потоки воды, за ними в верховьях долины вибрировала и едва угадывалась даль, окрестные вершины целиком исчезли за облаками. Виталий и Кнут просмотрели новости в Интернете, почитали книги, полистали фотоальбомы местной библиотечки, поиграли в шахматы. Виталий остановил шахматный мазохизм на счёте 7:0, хотя в школьные годы играл по второму разряду. В промежутках между этими занятиями несколько раз заходил разговор о проекте «О». Надеялись на улучшение погоды, прогноз которой администрация вывесила на доске объявлений: на завтра обещали плюс семь и солнце внизу, на уровне вершин – до минус пяти. Было решено вписаться в это погодное «окно» и с утра предпринять восхождение на высшую точку Норвегии, гору Галлхёпигген. По описанию и по воспоминаниям Кнута, путь должен занять семь-восемь часов, но, с учётом свежевыпавшего наверху снега, надо было рассчитывать на все десять.
Вышли в восемь утра, хорошо загрузившись на завтраке и прихватив с собою термос с горячим куриным бульоном, усиленные бутерброды, шоколад, фонари, карту, компас – на случай густого тумана и непредвиденных блужданий вокруг тропы. Виталий взял на прокат крепкие горные ботинки, непромокаемую куртку покрепче его гортэкса, вязаную шапочку, тёплую куртку-флиску и перчатки, а также пару трекинговых палок – по совету Кнута. Термобельё и трекинговые носки просто купил – для восхождения и в целом на будущее. Кнут всем необходимым инвентарём запасся ещё дома.
Утро оказалось облачным, но без дождя, в разрывах облаков угадывалось будущее солнце. Первый снег на крутой тропе встретился уже после трёхсот метров набора высоты – сначала он лежал порошей, потом встал сплошным слоем в палец толщиной и очень скоро превратился в настоящий снежный покров глубиной по щиколотку. Тем не менее шагалось легко и непринуждённо, тропа была густо маркирована знаками «Т», от каждой марки виднелись как минимум две следующие в обоих направлениях – и вверх, и вниз. И снова ритмичное движение по тропе стимулировало в горовосходителях мыслительный и вербальный процесс, и они продолжили рассуждения на тему проекта «О».