Проект Орион

Гришин Макс

"Нашатырь", - первое, что пришло ему в голову, и он быстро вскочил на ноги. Но сделав несколько шагов в сторону аптечки, он вдруг остановился. Аптечки не было на месте!

– Где она? Что ты здесь наделала?
– он снова вернулся к ней и упал рядом на колени. В этот раз ему показалось, что какой-то странный звук вырывался из ее груди, что-то похожее на хрип. Он наклонился ниже. Она кашлянула и снова захрипела, в этот раз уже громче. На губах ее показалась белая пена. Она вытекала изо рта и стекала по щеке на пол. Он потянулся к руке и хотел пощупать ее пульс, но в руке ее он нащупал что-то круглое, что-то похожее на...

– Снотворное!
– прокричал он, смотря с ужасом на пустую белую банку. Она почти была

пуста. Она съела почти все таблетки, запивая их водой из валявшейся рядом фляги! Тут же он увидели и слабые очертания белой аптечки, она стояла в самом углу, в не подсвечиваемой части помещения. Виктор приподнялся на ноги и схватил себя за голову обеими руками.
– Надо ей что-то дать, что-то... Но что ей дать? Что?!!

– По башке ей дай этим ключом!
– хрипел рядом Хью. Виктор не видел его, но прекрасно слышал. Он будто вился вокруг него, дышал ему в ухо, заглядывал в лицо своими помертвевшими пустыми глазами.

– Тебя нет, мне все это кажется!
– Виктор шлепнул себя по щеке рукой, сначала слабо, потом сильнее. Хью замолчал, и первые связные мысли появились в голове Виктора.
– Воды! Ей надо воды!
– он бросился к фильтрам, рядом с которыми стояли в больших пластмассовых канистрах их запасы воды. Схватив одну из них, он бросился к Каролине.
– Пей, пожалуйста пей!
– он приподнял ее голову и осторожно поднес канистру к самым губам. Вся его злоба, все его мимолетное желание убить ее, исчезло вмиг.
– Пей, ты должна пить!
– он полил водой ей на голову, тонкие струйки потекли по лбу, закрытым глазам, щекам. Несколько капель попали в нос и она откашлялась. Пена сильнее потекла изо рта. Тогда Виктор схватил ее обеими руками за талию и перевернул лицом вниз. С силой надавил он ей на живот и почти сразу тело ее изрыгнуло на пол белую пенную жидкость. Он надавил сильнее. Он делал так несколько раз, делал до тех пор, пока в ее животе не осталось совершенно ничего. Через минуту она закашлялась, открыла глаза и посмотрела на него мутным непонимающим взглядом.

– Все будет хорошо, все... все будет хорошо!
– он снова прислонил горлышко канистры к ее губам. Она не сопротивлялась.
– Теперь перевернись, слышишь?! Перевернись!
– повторил он ей несколько раз, но ее обессилившее тело не могло двигаться. Тогда Виктор осторожно приподнял ее и снова перевернул ее лицом вниз. Опять его руки надавили ей на живот, в этот раз ее вытошнило на пол, вытошнило водой, смешанной с белой массой, в которой, с каким-то отвращением, заметил он не до конца растворившиеся белые таблетки.
– Сейчас мы выведем из тебя это дерьмо, сейчас все будет хорошо, все будет как... обычно, - бормотал он, пытаясь успокоить ее.
– Не делай больше так, это не хорошо, это... это опасно!

Он повторил эту процедуру еще несколько раз. И вскоре рвота превратилась в прозрачную воду. Дыхание ее стало ровнее, уже заметно поднималась грудь и, как признак улучшения общего состояния, она несколько раз зевнула.

– Вот так, молодец, ты... молодец! Выспись теперь, тебе надо отдохнуть!
– он сидел рядом и гладил ее лицо, ее мокрые волосы. Рядом валялась банка из-под таблеток. В ней еще что-то оставалось, он резко схватил ее и с раздражением бросил куда-то в сторону, подальше от Каролины. Банка ударилась о металлический пол и покатилась по нему, бренча оставшимися внутри таблетками.

Виктор не отходил от нее всю ночь. Он боялся оставить ее одну, боялся того, что лишь только он закроет глаза, она снова попытается сделать с собой что-нибудь дурное. Несколько раз он вздрагивал и просыпался, судорожно, в полутьме, пытаясь разглядеть ее. Ему казалось, что она ушла, что стоит раздетая там, под этим убийственным дождем. Но рука его касалась ее тела, и он с облегчением вздыхал.

Он уснул лишь под утро. То был тяжелый, граничащий с бредом сон. Ему снилось, что всего этого не было,

что их корабль, как и эта Земля, как эти кости миллиардов людей вокруг - все это иллюзия. Что это какие-то декорации какого-то театра, что рядом, вокруг них, кипит жизнь, но они ее не видят. Что человечество по-прежнему существует, не в этом кастрированном, редуцированном до двух, уже с подорванной психикой людей, а человечество полноценное, такое, каким он оставил его за пределами этого корабля тогда, в далеком уже прошлом. Ему казалось, что радиоволны, которые ловил Йорг и которые вызывали у него непонимание были ничем иным, чем отголосками этого человечества, что спутник, делавший круг вокруг Земли раз в девяносто минут, был свидетелем этой жизни. Но почему они ничего этого не видят? Почему никто, до сих пор, не пришел за ними?! Люди, где они все? Неужели они исчезли раз и навсегда, как динозавры, как мамонты? Неужели наука, искусство, культура, все это, рождаясь в мучениях в умах и сердцах людей, вынуждено будет раз и навсегда исчезнуть под звуки последних ударов этих двух сердец, как под барабанные удары похоронного марша?!

Корабль. Он появился перед ним яркой светлой громадой, сверкая белыми лучами поисковых огней. Казалось, он спустился с неба прямо к его ногам. Но что это за корабль, где он его уже видел? Откуда знаком он ему? Ах да! Это был тот корабль, который ждали они все, которые ждали люди в тоннеле, которого ждали люди там, в доме на горе. Он видел яркий свет, бивший в лицо, фигуры каких-то существ, на фоне ярко освещенного выхода. Они шевелились, они будто кивали ему, они звали его к себе!

– Нет!
– Виктор покачал головой и отвернулся. Он не хотел делать ошибок тех, чьими костями была усыпана земля. Он не ждал помощи извне и на нее не надеялся. Он был здесь, она была здесь и все, и больше никого. Дуэт двух несчастных людей из другого времени, другого мира, в гниющем корабле посреди заросшей лесами планеты.

– Зачем ты сделал это?
– прохрипел рядом Хью и Виктор проснулся. Он протер глаза, но Хью... он не ушел, не испарился с его пробуждением. Он был тут, он сидел рядом, смотрел на него своим тяжелым, проникающим сквозь кожу взглядом.
– Она хотела саму себя убить, да и хер с ней, но тебя, мужик... она хотела убить тебя! И убила бы, если бы не эта стена из прогнившего как говно алюминия! Ты не должен нянчиться с ней, ты должен грохнуть эту суку!

– Замолчи!
– Виктор замотал головой и опустил лицо в ладони. Он хотел, чтобы это видение исчезло как можно быстрее.

– Ты думаешь, ты ее спас? Думаешь надолго?
– но Хью продолжал.
– Через пару дней она сожрет еще что-нибудь, или вытащит у тебя патроны и прострелит тебе, а потом и себе башку! Увидишь!

– Молчи!
– процедил Виктор сквозь зубы. Он поднял лицо и отнял от глаз руки.
– Я не хочу слышать твой бред! Тебя нет, ты... ты дерьмо, ты болезнь внутри моего мозга! Заткнись, по-хорошему прошу, а то...

– А то что?! Что ты сделаешь мне?!
– Хью засмеялся так громко, что голова затрещала изнутри.
– Ты что, убьешь меня? Прогонишь? А может нет, может вытолкнешь меня из корабля и захлопнешь за мной дверь? А может...

Но Виктор уже больше не мог этого слушать. Он вскочил на ноги, схватил лежавший рядом ключ и запустил его в Хью. Но Хью был быстрее, он резко пригнулся и ключ, пройдя над самой его головой, с грохотом ударился в стену противоположной части кабины.

– Ну это уже не прилично, - проговорил он, нарочито обиженным голосом, - а еще... капитан!

– Тебя нет! А если и попаду, то ничего страшного!
– шипел ему Виктор.
– Ты убийца, ты заслужил того, что с тобой произошло! И если бы ты сам не прострелил себе башку из пистолета, ей богу, я бы... я бы взял этот ключ и при первой возможности бил бы тебя им по башке до тех пор, пока все твои прогнившие мозги не вытекли бы вниз, к твоим ботинкам!..