Проект «Орлан»: Одинокий рейд. Курс на прорыв. Фактор умолчания
Шрифт:
Американцы, получив его согласие, незамедлительно дали отмашку на начало операции. Вскоре аэропорт Рио-Гранде примет «Боинг», из которого выгрузятся бойцы спецподразделения, пусть в «гражданском», но с тюками снаряжения. И наверняка прихватят крупнокалиберное оружие – а значит, плюс ещё контейнеры и ящики с боеприпасами. Затем вертолётами их перебросят на военную базу Ушуайя. Где транспортное судно спешно подготовят для абордажа, и выйдут в море. Естественно, всё пройдёт на глазах аргентинских военных и обслуживающего персонала.
Как он будет выглядеть в глазах своих подчинённых, что о нём
А ещё существует Советский Союз, который хоть и находится в другом полушарии, несмотря на свою совершенно непонятную игру с инкогнито крейсера, вдруг окажется разобиженным медведем, которому оттоптали любимую лапу.
– Спешим, – сказал молчавший всю встречу с президентом Аргентины командир «Дельты».
Хейг удивлённо взглянул на него, не понимая – по дороге в аэропорт посольский лимузин встрял в пробку и теперь еле тащился в потоке машин под какофонию клаксонов.
– Спешим, – повторил офицер, поясняя: – Слишком мало времени на подготовку. Мои парни усиленно тренировались. Морячки из Норфолка водили их по похожим кораблям, объясняя общие принципы в кораблестроении, чтобы они свободней ориентировались в переходах и трапах, но сами понимаете – сюрпризы неизбежны.
– Чертежи… – подал голос цэрэушник.
– Чертежи крейсера, которые вы предоставили, могут, пусть несущественно, но отличаться.
– Вы знаете наши рекомендации – взять на миссию специалистов.
– Одобрено! Но считаю, что тащить с собой ещё и ядерщиков нецелесообразно.
– Это корабль с атомной энергетической установкой. А вдруг они с отчаяния взорвут всё к чёртовой матери.
– Не думаю! Русские не фанатики. Если уж и захотят угробить свой крейсер, чтобы не достался врагу, – им проще кингстоны открыть или взорвать одну из своих здоровенных ракет.
– Вы не уверены в своих людях? – спросил Хейг.
«Дельтовец» бросил в сторону госсекретаря цепкий взгляд, ответив:
– В своих парнях я уверен. Мне не нравится спешка и то, что должным образом не успеем подготовить аргентинское корыто.
Впереди уже показалась причина затора – авария, но водитель, видимо хорошо зная город, объезжая пробку, свернул в один из боковых проездов. Теперь лимузин петлял по узким и захламлённым улочкам с праздно шатающимися непрезентабельными аборигенами.
– Если ещё затянуть, то не пройдёт и двух-трёх дней, как на каждом углу этого гадюшника, – Хейг указал за окно, – будут трепаться о нашей операции. Аргентинцы совершенно не умеют хранить секреты. У них везде, и у военных в том числе, друзья, родственники и прочие связи.
Хейг не ошибался, опасаясь утечки информации. И Гальтиери был прав, когда терзался сомнениями, что о нём подумают офицеры.
В условиях последних смен власти путём переворотов аргентинские военные были вынуждены держать ухо востро. Флотские офицеры всегда находили возможность общаться между собой по закрытым каналам, имея обговоренные сигналы. Командир «Пьедро Буэна», помимо распоряжений командования, получил личную шифровку. Обычное предупреждение от «своих» о необычных приготовлениях в порту Ушуайя неприятно взволновало, зацепило некие струнки, именуемые офицерской честью, с вопросом: «А всё ли правильно они делают? Точнее, правительство в лице Гальтиери, но всё же это они – аргентинцы. И чем тогда они будут отличаться от нынешнего противника – англичан, которые известны своей склонностью предавать, когда этого требуют их интересы?»
Совместная деятельность, а тем более боевая работа сближает. Они удачно и, что немаловажно, победно сработались с этим «русским». Командир эсминца с сожалением понял, что не может так просто взять и уйти. С сожалением, потому что у него есть приказ, а все его противоречивые измышления и то, что он задумал сделать, – самовольство, за которое можно огрести, если всё всплывёт наружу. Поэтому, не доверив сигнальщику, отослав верхнюю вахту с мостика, сам отсемафорил уже бывшему союзнику то малое, что нельзя бы было ему поставить в обвинение, произойди служебное разбирательство, но оказавшееся достаточным, чтобы послужить предупреждением.
Крейсер
Не надо ничего бояться! В конце концов, все наши детские кошмары и взрослые страхи воплотят в жизнь.
Наглость (его второе счастье) ухмыльнулась первой, когда он, оттарабанив вахту, не полез на своё место, а увалился прямо в одежде поверх одеяла на нижнюю койку.
Спал он всегда так, что будили его едва ли не стаканом холодной воды в лицо. А уж ежели беруши засунет, то и не дозовётся никакая сирена тревоги.
Ну, а если наглость всё же была его вторым счастьем, то первым – особо чувствительная на неприятности пятая точка.
Рваный калейдоскоп видений сна и мыслеобразов перед пробуждением перекинулся, выплеснул тревогу на явь. Инстинкт самосохранения уронил его с койки, плашмя распластав на полу. Падай он со своей, с верхнего яруса, приглушённая очередь прошила бы его ещё в полёте.
Через проём двери в полумрак кубрика добежал затухший свет от где-то там за углом световспышки, обозначив тёмный силуэт чужака с коротким автоматом и скользнувший вниз тонкий (в сравнении с «калашовским») рожок.
Пайолы вздрагивали, донося до прижатого тела толчки близких взрывов, а звуки добегали глухими, низкими нотами. Башка та, хоть спросонья, но не замутнённая другими мыслями, кроме выживания, секундой дорисовала скупые движения автоматчика с заменой магазина, короткий ход взвода пружины и невидимый палец, готовый нажать на спусковой крючок.
Между ним и противником угловато темнел ящик-рундук под бачок питьевой воды. Помнил, что перед вахтой его совали туда-сюда, чинили и толком не прикрутили к месту, оставив посреди кубрика, едва наживив крепёж.
Сам никакой не спецбоец, обычный контрактник – по утрам зарядка и «качалка» в охотку, но на одном адреналине смертельной опасности перекатился, извернулся и что есть силы пнул её (тумбочку эту) двумя ногами.
Ящик самое то – не тяжёлый, не лёгкий, опрокинулся, ударив углом по ноге противника наиудачнейшим образом – как раз выше голенища берцев, взрывая болью рецепторы надкостницы. Тусклый аварийный свет и новые вспышки позволили рассмотреть, как сложился тёмный силуэт, заваливаясь набок.