Проект «Процветание»
Шрифт:
Кто-то из спонсоров слегка улыбнулся, услышав столь трогательную вступительную речь, несколько присутствующих скривили губы в усмешке, а в карих глазах Стивена и вовсе отразилась неприкрытая ирония, мол, нашел чему радоваться.
Но вот Дима заговорил про Оксану, и улыбки исчезли с лиц инвесторов. Лесков начал с рассказа о том, что ему известно о убийстве Хворостовой.
— Я хочу понять, что послужило причиной ее устранения, — произнес он. — До свадьбы в этом совершенно не было никакой выгоды. Да и после она никому бы не помешала. Согласно брачному договору, ее компания переходила в мои руки и должна была послужить во благо проекта.
— Может, ее убили не враги, — произнес Лонгвей. —
— Согласен, — прохладным тоном добавил Корнелиус Стаффорд, владелец крупнейшего инвестиционного банка Великобритании. — Хворостова воспринималась обществом, как ваша будущая супруга, поэтому никто из инвесторов не желал ей зла. Вам следует вернуться в Москву и внимательно оглядеться по сторонам. Потому что все указывает на то, что у вас появились враги, на которых вы до сегодняшнего дня не обращали внимания.
Хоть Стаффорд и не стал этого озвучивать, но его подозрения также падали и на Киву. Бранн никогда ему особо не нравился, и его протеже тоже не сильно располагал к доверию. Впрочем, встретившись с Лесковым, он понял, что Дмитрий намного проще. В глазах Корнелиуса он был всего лишь мальчишкой, которому волей случая повезло добраться до больших денег.
В случае чего убрать его не составило бы особого труда. С Киву все было намного сложнее. Этот тип был хитрее, проницательнее и умел оборачивать практически любую ситуацию себе во благо. В каком-то смысле Стаффорд даже жалел, что наемнику не удалось его убить.
И, словно прочитав его мысли, Дмитрий внезапно заговорил о Призраке.
— Допустим, вы правы: это действительно работа моего личного врага, — согласился Лесков. — Однако он вряд ли устанавливал взрывчатку собственными руками. Думаю, мы все знаем, к кому мой недоброжелатель мог обратиться. Этот наемник работает чисто, аккуратно и, определенно, заслуживает уважения.
Стивен наконец отвлекся от игры и пристально посмотрел на Дмитрия. Неужели этот русский действительно надеялся на помощь собравшихся здесь людей? Если так, то это чертовски наивно.
— Я прошу вас, господа, предоставить мне возможность выйти на контакт с Призраком, — закончил Дмитрий.
— Это исключено, — Стаффорд раздраженно поджал губы. — Мы гарантировали ему конфиденциальность взамен на некоторые его услуги.
— Мне не нужны его имя и паспортные данные, — ответил Дмитрий. — Насколько я понимаю, его лица я так и так не увижу. Если бы вы могли передать ему мою просьбу, возможно, он бы не отказался связаться со мной. Если это он выполнял задание, я заплачу ему в два раза больше, чем стоила жизнь моей невесты, чтобы узнать имя заказчика
— Цинично, — не удержался от комментария француз. — Видимо, недаром вам дали такое прозвище…
— Какое? — неожиданно для всех спросил Стивен, с любопытством глядя на Дмитрия.
— Черный Барон, — ответил за Лескова Сильверстайн. — Лестного в этом прозвище мало…
— Мы отошли от темы, — напомнил присутствующим Лонгвей, припечатав Стивена тяжелым взглядом. Затем он обратился уже к русскому: — Дмитри, позвольте сказать мне: я скорблю вместе с вами о вашей утрате, но, поверьте мне, мы в курсе обо всех делах Призрака. Я могу поклясться самым дорогим, что у меня есть — этот наемник не получал подобного заказа. Наберитесь терпения и подождите. Иногда, чтобы узнать правду, нужно не делать ничего. Как говорит мой народ: «Живи и сохраняй покой. Придет время, и цветы сами распустятся».
Глава VIII
(Уважаемые читатели, со следующей главы прочтение будет доступно только для добавившихся ко мне в друзья.)
После
Тем временем люди Бранна пытались выяснить, кто приложил руку к убийству Алюминиевой Королевы. На данный момент Оксана не мешала никому из «процветающих», поэтому Киву в первую очередь заинтересовался противниками их благотворительного фонда. И с каждым днем этих недоброжелателей во всем мире становилось все больше. Все чаще в средства массовой информации стали просачиваться протесты в адрес деятельности фонда, который подмял под себя всю мировую экономику. Уровень безработицы продолжал расти так же стремительно, как продолжали богатеть «процветающие». Первого июня в Париже состоялся очередной митинг против внедрения робототехники до тех пор, пока людям не будет предложена другая работа. Безработные маршировали с плакатами по улицам, громили витрины магазинов, поджигали машины. Всплески недовольства периодически прокатывались по разным странам, но дальше обещаний политиков дело не шло. В России одним из главных активистов, выступающих против проекта «Процветание» был никто иной как Роман Суворов. В последнее время его имя все чаще упоминалось российскими спонсорами проекта, причем в крайне негативном ключе. Разгромные статьи Суворова еще больше волновали народ, а последнее интервью, которое он брал у одного из инвесторов, и вовсе показало «Процветание» с очень неприглядной стороны. Бранн как-то в шутку обмолвился, что пора угомонить этого борца за справедливость, но прежде чем к словам Киву успели прислушаться, Роман Суворов пополнил ряды тех, кого так отчаянно защищал. Позже Рома рассказывал Ивану, что об увольнении ему сообщил даже не директор — охранник на входе, когда его пропуск внезапно оказался деактивирован.
— Неужели мне снова придется просить денег у своей жены? — в отчаянии воскликнул он, когда Иван поставил перед ним бокал с коньяком. — У меня ведь кредит на квартиру! В течение месяца я бился во все двери, чтобы найти работу, но всюду мне отказывали.
— А Димке ты звонил? Ну на тему работы? — Иван устроился в кресле напротив, с долей сочувствия глядя на своего друга. Он не раз предупреждал Рому, что его смелые восклицания еще могут аукнуться, правда, не увольнением, а пулей во лбу. Так что, быть может, Цой еще легко отделался.
— Как ты себе это представляешь? — с раздражением спросил Рома. — Он только что невесту похоронил, судится за ее компанию, а тут я еще: привет, найди мне работу!
С этими словами Цой залпом опустошил бокал коньяка. Несколько минут он молчал, словно пытался собраться мыслями, а затем неожиданно выпалил:
— Сволочи они! Всем неугодным рты затыкают! Ты даже не догадываешься, что творят эти гады! Им человека убить, как рюмку водки опрокинуть. Ни законов не боятся, ни совести. Невеста Димы ведь тоже к неугодным относилась. Или почему, ты думал, ее убили? Сначала ее отца грохнули, потом ее. А Димка до сих пор жив лишь потому, что якшается с Киву. И ведь ничего сделать нельзя! Они все себе подчинили! Все! А ты, Иван, ты ведь тоже на «процветающего» работаешь? Поэтому нам не рассказываешь, чем занимаешься?