Шрифт:
Пермяков стянул с глаз черную повязку и некоторое время подслеповато моргал.
— Очень симпатично, — произнес он, осмотревшись. — Неплохое гнездышко. Даже уютное.
Насчет уюта он изрядно преувеличивал. Общая площадь квадратного помещения составляла тридцать шесть метров, но стеллажи вдоль всех стен, сплошь заставленные всевозможными припасами, существенно сокращали объем.
— Вот это совершенно лишнее. — Пермяков показал испачканным известкой пальцем на телевизор, и Левзин нахмурился.
— Почему?
— Во-первых, внешняя антенна рано или поздно демаскирует саркофаг. А во-вторых, даже с антенной вы ничего не сможете увидеть.
— Почему? — В голосе Левзина слишком быстро появилось раздражение,
— Это же просто, — терпеливо сказал он. — Скорость восприятия изображения в саркофаге уменьшится в тысячу раз. Экран для вас всегда будет просто светиться ровным светом. Ну, может, иной раз потемнеет на несколько секунд во время ночных перерывов вещания.
— Вы полагаете, что до этого я без вашей подсказки бы не додумался? — с ядовитой вежливостью осведомился Левзин.
— Нет, конечно, — ответил Пермяков, но, осознав оскорбительную двусмысленность фразы, поспешил уточнить: — Мы ведь об этом с вами уже говорили.
— Это видеодвойка, — снисходительно бросил Левзин. — А вон там, — он указал на картонные коробки у стены, — две тысячи кассет и дисков с кинофильмами.
— Вы намерены просмотреть их все за месяц?
— Конечно, нет. Просто люблю, когда есть достаточный выбор. Сколько времени вам потребуется для монтажа оборудования?
Пермяков ответил не сразу. Вначале еще раз задумчиво обвел взглядом помещение, открыл и закрыл дверь в крохотный санблок.
— Если бы вы разрешили взять помощника, я бы справился часа за три-четыре.
— Никаких помощников! — воскликнул Левзин. — И вы прекрасно знаете почему.
— В таком случае к завтрашнему утру, не раньше.
— Тогда можете приступать. — Левзин повернулся и вышел. Задвигая за собой тяжелый люк, крикнул в щель: — Я приеду завтра в десять.
Они познакомились восемь месяцев назад, и произошло это абсолютно случайно, если учесть, насколько далеко друг от друга на общественной лестнице располагаются нефтяной магнат и полунищий ученый, известный лишь в узких кругах столь же узких специалистов. Левзин был не чужд тщеславия и регулярно тратил некоторые суммы на гранты и стипендии, создавая вокруг своего имени ореол просвещенного мецената — покровителя отечественной науки. С той же целью он изредка принимал приглашения на научные семинары и симпозиумы, которые ему регулярно слали их организаторы в надежде на финансовую помощь для своих проектов. Бросать деньги на ветер Левзин не любил. Милостиво выслушивая в свой адрес лесть жаждущих подаяния, в такой помощи, как правило, отказывал.
И хотя его участие в подобных мероприятиях было чисто символическим, несколько раз в год Левзин все же ненадолго появлялся среди плохо одетых и дурно постриженных людей, считающих себя без малейших на то оснований интеллектуальной элитой общества.
Та конференция проводилась под эгидой ЮНЕСКО и была посвящена неким свойствам пространства-времени, достоверно исчисленных математиками и абсолютно нереализуемых в каком бы то ни было материальном виде. Своим присутствием в качестве почетных гостей конференцию удостоили несколько высших чиновников государства, встречи с которыми Левзин считал для себя не лишними. Собственно, только поэтому он там и появился. По счастью, в день открытия конференции длинных научных докладов не было. Но все же часа полтора Левзину пришлось поскучать, выслушивая приветственные речи и перечисление имен участников. Затем мероприятие перетекло в банкетный зал, накрытый для торжественного фуршета. Оказавшись в нужном месте в нужный момент, Левзин перекинулся несколькими полезными фразами с интересующими его лицами, выпил пару рюмок коньяка весьма среднего достоинства и уже собирался благополучно покинуть высокое научное собрание. В этот-то момент он и увидел Пермякова.
Правильнее
— Прошу прощения, — смущенно произнес звучный баритон. — Какой-то растяпа уронил на пол маслину. Я едва не упал!
— Ничего. — Скрывая досаду, Левзин смотрел на высокого человека лет тридцати пяти с небольшой густой бородкой. Незнакомец был похож на викинга, какими их показывают в голливудских фильмах. У маленького и довольно тщедушного Левзина люди подобной внешности всегда будили комплекс неполноценности, поэтому в своем окружении он терпел их только в роли телохранителей.
— Кажется, мы с вами встречались, — добродушно сказал незнакомец. — Вы ведь были в прошлом году на симпозиуме в Стокгольме?
— Был, — согласился Левзин.
— Пермяков, институт биофизики.
Левзин был вынужден пожать твердую ладонь и ответно представиться:
— Левзин.
— Здесь собрался очень сильный состав, — сказал Пермяков, словно продолжал прервавшуюся беседу. — Жаль только, что все это просто разговоры ни о чем.
— В каком смысле?
— В том самом, что в перемещении во времени, даже если его когда-нибудь можно будет осуществить технически, для человечества нет никакой пользы.
Через полчаса у Левзина должна была состояться деловая встреча. Не из самых важных, но, уж конечно, намного полезнее, чем этот пустой треп за фуршетным столом. И все же сейчас он отчего-то не торопился уходить.
— Вам неинтересно заглянуть в будущее? — улыбнулся он. — Или получше узнать, свое прошлое?
— Конечно, интересно. Но это невозможно.
— Даже теоретически?
— Вот именно.
— Я понимаю, — кивнул Левзин. — Параллельные временные линии и все прочее — об этом сегодня что-то говорили. Это прошлое не будет нашим, как, собственно, и будущее.
— Нет, — помотал головой Пермяков, — дело совсем не в этом. Я вообще не уверен, что предположение о временных линиях соответствует истине. Все намного проще. И сложней. Вот посмотрите-ка!
Он взял из вазы краснобокое яблоко и положил на край стола.
— Предположим, это Земля. Сегодня и сейчас. Как вы знаете, она не стоит на месте. Вращаясь вокруг Солнца, завтра она переместится вот сюда. — Он передвинул яблоко. — Послезавтра — уже сюда, и так далее. Но Солнце тоже движется по орбите вокруг центра Галактики, которая также имеет свою траекторию движения в пространстве. Фактически мы с колоссальной скоростью несемся по Вселенной по сложнейшей траектории. И даже приблизительно рассчитать ее не имеем возможности из-за недостатка данных. Но двигаясь по координате времени, мы останемся неподвижными относительно пространственных координат. Перескочив с помощью некой Машины Времени хотя бы на сутки в будущее, мы очутимся в миллионах километрах от этого зала. Земля убежит от нас на огромное расстояние. То же самое и с прошлым. Совершив прыжок назад, мы обнаружим, что Земли здесь нет. Еще нет. В абсолютном вакууме нам придется ждать ее ровно столько времени, на сколько мы переместились. А это будет скучновато. Причем я не уверен, что дождемся.
Пермяков взял яблоко и с хрустом откусил кусок крепкими зубами.
— Самое печальное, — продолжил он, — что вернуться мы в обоих вариантах скорее всего не сумеем.
— Почему же? — Разговор этот Левзина невольно интересовал все больше.
— Это еще проще, — охотно принялся объяснять Пермяков. — После окончания временного прыжка машина начнет двигаться по своей собственной траектории, которая будет сильно отличаться от прежней. На нее уже не будет действовать земная и солнечная гравитация, возможно, даже проявятся какие-то иные силы. Доли секунды окажется достаточно, чтобы наши пути с Землей разошлись навсегда. Мы просто потеряемся в Космосе, представляете?