Проект Тьма
Шрифт:
Увидев мое лицо, разбойник вздрогнул. Губы его затряслись, а изо рта вырвалось хриплое:
– Зараженный! Уйди от меня! Прочь!
Я лишь приветливо улыбнулся и приблизил свое лицо к его.
– Если ты не скажешь нам, куда вы дели жителей деревни, то совсем скоро станешь кормом для тьмы. Обещаю.
Он затрясся, похоже, угроза оказаться во власти тьмы пугала его куда больше, чем всякие пытки.
– Я скажу! Скажу! Три мили на север от деревни. У куста поверните налево, через шагов сто увидите поляну. Там мы их и оставили. Только пощадите! Не отдавайте тьме!
Я поднялся, нацепил
– Едем?
Наставник кивнул, затем отвернулся.
– Готовьте коней. Поедем втроем. Остальные пусть займутся ранеными и убитыми.
Я молча направился к привязанным поодаль лошадям. Фран следовал за мной, ничего не спрашивая. Похоже, он сегодня испытал сильный шок, оказавшись на краю гибели. Впрочем, как и я. При воспоминании о близости смерти пальцы начало потряхивать, а колени предательски задрожали. Фран спас мне жизнь, а я - ему. Скажи кто еще пару часов назад - засмеялся бы. А теперь перед глазами только мертвые тела товарищей и испуганное лицо того здоровяка.
Еще при подходе к указанному месту я почуял неладное. Острый запах крови и смерти висел в воздухе. Даже птиц не было видно на деревьях, а ветер и вовсе затих. Лишь свернув налево и проехав сотню шагов, я понял причину: трупы. Множество женских тел было свалено на поляне. Все они были убиты крайне просто: им перерезали горло. Обнаженные тела с многочисленными синяками, лица исказились в муках. Они сильно страдали. Будь моя воля, я убил бы тех ублюдков снова и снова.
Но и это было не самое страшное. Чуть поодаль, на длинной и крепкой ветви громадного дуба я увидел их: десятки детских тел, висящих на веревках. Их просто повесили, всех, до единого. Здесь были и совсем крохотные, не старше двух лет, и побольше - около десяти. Все они были надеждой родителей, их отрадой. Они могли бы вырасти, прожить достойную, счастливую жизнь. Но - не судьба.
Я ощутил, как из глубины души поднимается скорбь. Я не хотел - слезы сами полились из глаз. Вид детских тел, висящих на ветке дерева, оказался выше моих сил. Что это за мир такой, где люди убивают маленьких детей, не испытывая ни малейших угрызений совести? Разве так должно быть? Пусть они разграбили поселение, пусть насиловали женщин. Но зачем было казнить детей?
Чуть в стороне раздался шорох, и Фран метнулся туда. Послышался топот ног, но парень оказался быстрее и вскоре приволок мелкого худощавого мужичка с испуганными глазами.
– Я всего лишь крестьянин, милостивые господа! Я собирал ягоды в лесу, когда услышал шум и крики. То были разбойники, они вовсю насиловали баб. А потом детишек начали вешать...Я прятался, было страшно. Вскоре они ушли, но тут появились вы. Пощадите!
Сэр Енус пристально вглядывался в лицо мужичка, а я лишь молча покачал головой. По глазам видно - лжет. Честный человек не станет то и дело бросать взгляд по сторонам, словно надеясь, что кто-то придет на помощь. Да и слишком уж наигранно он пожалел мертвых детей.
– Ты лжешь, - негромко сказал я. Мужичок быстро взглянул мне в лицо, но наткнулся на маску и замер, открыв рот.
– Ты один из тех, кто совершил это. И тебе нет прощения.
Левой рукой очень неудобно было размахивать мечом. Но я сумел поднять клинок. Лезвие резко опустилось на шею врага. Брызнула кровь. Мужичок заорал, рухнул на землю, зажимая рану руками. Я оскалился, замахнулся вновь, лезвие сверкнуло на солнце.
– Сдохни! Ублюдок! Падаль!
– с каждым словом я поднимал и опускал меч, разрубая костлявое тело на части. Сознание будто плавало в тумане, гнев застилал глаза.
– Нелюди вы! Твари! Хуже тьмы! Какие же вы твари!
Фран и наставник навалились сзади, выхватили оружие. Я дернулся, упал на спину, взвыв от боли в сломанной руке. Левой пытался отбиться, вырваться, растоптать, сам не зная кого. Понимал лишь одно: люди, сотворившие такое с детьми, не должны существовать. Никогда. Разве можно бояться какой-то тьмы, если тут, под боком, простые разбойники совершают ужасные вещи.
Истина подтвердилась в очередной раз: самое жестокое и беспощадное создание природы - человек. Даже темные твари убивают с какой-то целью - либо сожрать, либо защититься. Но разбойники...они вырезали целое поселение просто так, из-за глупой обиды. Того здоровяка, оказавшегося главарем банды, оставили в живых, и сэр Енус лично допросил его по прибытии в академию.
Оказывается, сын кузнеца оскорбил его, отказавшись продать оружие банде головорезов. Уязвленная гордость не позволила оставить обиду безнаказанной и сорвавшиеся с катушек разбойники напали ночью на деревню, убив всех мужчин и забрав с собой женщин и детей.
Женщин пользовали целую ночь и все утро. Затем они надоели и их просто прирезали, свалили в кучу. Дети видели все это, бросались на ублюдков, пытаясь спасти мам и сестер. Некоторых убивали сразу, после мы нашли колотые раны на телах малышей, других били, а затем вешали на дереве. Один малыш долго не хотел умирать, дергаясь на веревке и ублюдки устроили развлечение: стрельбу из лука. Они пронзали его стрелами, еще живого, а он никак не желал умирать, истекая кровью и с ненавистью глядя на своих мучителей. Я видел эти глаза и не забуду их до самой смерти.
Меня с трудом удалось успокоить и путь домой я помню с трудом. Знаю лишь, что сразу по прибытии сэр Енус отправил другой отряд хоронить несчастных, а сам спустился в подземелья - допрашивать главаря.
Его казнили на следующий день, колесовав. Я видел казнь, но она не оставила удовлетворения. Одной смерти было недостаточно, чтобы затушить мою ненависть к тем, кто сотворил подобное.
Я долго приходил в себя. Сказался нервный срыв и полное истощение. Сломанная рука зажила уже через полторы недели, и все это время я слонялся по академии, пугая своей маской новобранцев и слуг.
Сэр Дарн пытался поговорить со мной на эту тему, но я ясно дал понять, что все в порядке. Командор покачал головой, но лезть в душу не стал, за что ему огромное спасибо.
По вечерам я повадился сидеть в саду, под тем раскидистым дубом, и смотреть на закат. Иногда приходил Нор, молча садился рядом. Мы не разговаривали, каждый думая о своем, и это было правильно.
Через полторы недели, когда сняли гипс, я окончательно пришел в себя и продолжил полноценное обучение. Но теперь, каждый раз перед сном, я видел глаза того мальчика, истыканного стрелами, но не сдавшегося. И понимал, что, чего бы мне это ни стоило, я должен защитить людей вокруг.