Проект "Вайнах"
Шрифт:
Начальнику оперативного отдела ГРУ генералу Журавлеву это лето далось тяжело. Дождавшись сентября, когда в политических играх наступает межсезонье, Андрей Андреевич подал рапорт на предоставление ему очередного отпуска. Командование ценило генерала, и отпуск он получил без проволочек.
Целую неделю Журавлев стоически выдержал на даче. Телевизор не включал, радио не слушал, прессу не читал. Раз сходил на рыбалку, прошелся по лесу в поисках грибов, но дождей не было, какие там грибы. И один раз сходил поиграть в шахматы к соседу, отставному красному маршалу, страдающему рассеянным склерозом.
А потом военный разведчик откровенно заскучал, как могут скучать охотничьи собаки без леса и камышей, сидя на цепи у своей конуры,
Дождавшись следующего понедельника, Андрей Андреевич вырядился в белый хлопчато-бумажный костюм свободного покроя, льняную рубашку, сунул ноги в простенькие сандалии, голову прикрыл широкополой соломенной шляпкой. В таком виде он больше походил на заслуженного сельского учителя, нежели на одну из ключевых фигур ГРУ. Последним штрихом стала засунутая во внутренний карман плоская бутылочка марочного коньяка. Дачу он покинул не как все, через центральные ворота, а ушел через брешь в ограде, которую сам и нашел. Недаром целую неделю по поселку шатался…
В это время суток в пригородных электричках народу не густо, мест свободных полно. Но три с половиной часа на жестком сиденье стали для генерала настоящей пыткой.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Андрей Андреевич уставился в окно и пытался любоваться лесными пейзажами Подмосковья.
"А ведь всего этого могло и не быть", — неожиданно возникшая мысль пронзила мозг Журавлева, снова возвращая его к событиям трехмесячной давности. В общем-то, все закончилось хорошо, даже слишком хорошо, учитывая размеры последствий в случае фиаско. Все отличившиеся во время расследования и проведения боевых операций, составивших единую цепочку по возращению похищенной боеголовки, были щедро вознаграждены. Сам Журавлев получил еще одну большую звезду, став генерал-полковником, лучший опер разведки Сибирского военного округа был переведен в Москву на должность первого заместителя начальника оперативного отдела ГРУ. Подполковник ФСБ Бородин стал полковником и возглавил отдел в московском управлении, его помощнику Ивану Филипенко присвоили звание капитана, после чего откомандировали в службу безопасности одного из европейских посольств. Артем Чернявский так и остался полковником, но получил новую должность, возглавил учебный центр "Вымпела". Летчик Георгий Лысов вместо долгожданной пенсии стал генерал-майором и отправился на Крайний Север командовать истребительной дивизией ПВО. Истребитель "Як-141" в серию не пошел, после профилактических работ был поставлен в отдельный ангар на длительное хранение (мало ли что может еще приключиться). Лейтенанты Орлов и Жуков досрочно стали старшими лейтенантами, а по возращении в родную бригаду "Барс" получили должности командиров рот. Остальным отличившимся выдали значительные премии, чему они были куда больше рады, чем званиям и должностям. Но радости от победы генерал не испытывал, на его сердце лежал камень, могильный камень, от которого душу пронизывал гробовой холод. Погибших бойцов "Альфы", "Вымпела" и особого отряда морской пехоты пришлось оформлять как погибших в боевых действиях в Чечне, благо там вовсю полыхало пожарище войны. Всех погибших посмертно наградили орденом Мужества и дали денежную компенсацию родственникам…
Электричка в очередной раз замедлила ход и остановилась, механический голос из динамиков сообщил:
— Станция Бухалово.
Андрей Андреевич вздохнул и поднялся, это была его остановка.
Выйдя на перрон, Журавлев взглянул на вывеску с названием станции, с усмешкой хмыкнул, невольно покачав головой. Обойдя привокзальное здание, он неторопливо зашагал в направлении жилых построек.
Как опытный разведчик, генерал, прежде чем куда-то отправиться, подробно изучал географию места действия, поэтому сейчас шел довольно уверенной походкой.
Выйдя за пределы железнодорожной станции, Журавлев зашагал вдоль центральной улицы. Метров через триста свернул в неприметный узкий переулок. Пройдя несколько дворов, он остановился перед покосившимся забором со старой поржавевшей калиткой, из-за которой на генерала пялился давно не мытыми окнами небольшой, но добротный двухэтажный коттедж из серого силикатного кирпича под угловатой шиферной крышей. Дом и двор выглядели запущенными, чувствовалось отсутствие хозяйской руки в течение нескольких лет.
— Что и следовало ожидать, — укоризненно пробормотал Андрей Андреевич и потянул на себя калитку, которая противно заскрипела. В доме никого не было, поэтому генерал даже заходить внутрь не стал, а обошел коттедж и вышел на задний двор. На небольшом огороде копошился полуголый мужчина.
Журавлев несколько минут наблюдал за действиями огородника, он видел коротко остриженные волосы, мускулистую спину, покрытую легким загаром, мешковатые камуфлированные штаны и высокие берцы на шнуровках. У мужчины было сильное, тренированное тело, но огородник он был неважный. Неловко размахивая лопатой, он пытался вскопать жесткую, как камень, землю. А может, ему мешал протез на левой руке, скрытый черной кожаной перчаткой. Убогая картина.
— Бог в помощь, — генерал наконец решил обозначить свое присутствие. Огородник будто только этого и ждал. Выпрямившись, он правой рукой схватил древко лопаты и вогнал ее до половины в землю, после чего повернулся лицом к гостю. — Далеко ты забрался, друг ситный, — вместо приветствия с легкой укоризной проговорил Андрей Андреевич.
— Служебную квартиру на Севере пришлось сдать, а моих боевых только на эти хоромы и хватило, — улыбнулся хозяин небогатой усадьбы, отставной подполковник Игорь Волин.
— Здравствуй, морпех, — наконец поздоровался Журавлев.
— Да какой я морпех, инвалид первой группы, — отмахнулся Игорь. — Здравствуйте, Андрей Андреевич.
— Принимай гостя, угощай, — генерал снял соломенную шляпу и платком промокнул взмокший лоб.
— Да, честно говоря, угощать нечем. Кажется, есть буханка серого, тушенка и сырок "Дружба", — засмущался бывший морпех.
— Главное, не что есть, а с кем.
Они прошли в летнюю кухню, небольшое строение, прилепленное к коттеджу. Волин выложил свои небогатые припасы на шаткий дачный столик, покрытый газетой "Красная звезда". Большую банку тушенки, которую вскрыл широким лезвием кавказского кинжала, черствые куски серого хлеба, сморщенный плавленый сырок в мятой фольге. Журавлев указал на небольшие рюмки толстого стекла, в свою очередь извлек плоскую бутылку коньяка и разлил по рюмкам. Сказал:
— Между прочим, твои пацаны Костя Орлов и Сергей Жуков уже ротные. Перспективные ребята.
— Я знаю, — намазывая кинжалом тушенку на хлеб, произнес Волин. — Пару дней назад приезжал ко мне в гости Саня Франчук, ему предложили пойти на ускоренные курсы младших лейтенантов. Он отказался и взял свою долю поощрения наличными, после Хасавюрта с армией не хочет иметь ничего общего.
Генерал сделал вид, что не обратил внимания на эти слова. Поднял свою рюмку и предложил тост:
— Давай, Игорь, выпьем за спецназ.
— Нет, — Волин отрицательно покачал головой. — Не буду пить ни за спецназ, ни за армию.
— Обиделся за то, что уволили? Или что не наградили второй звездой и бронзовым бюстом на родине героя? — опуская рюмку, прищурился Журавлев. — Тебе же предлагали службу в Академии Генштаба, между прочим, полковничья должность.
— Ну нет, быть главным завхозом — это не для меня. И нет никакой обиды за увольнение. Но тем не менее обида есть. Обида за Хасавюрт, продали на корню и армию, и спецназ. Наплевали на пролитую кровь, на убитых и искалеченных. На колени встали перед шайкой бандитов, в знак примирения руку жмут, целуются перед объективом камер. И этот Лебедь мира вещает, что с войной покончено. Надолго?