Проект «Юпитер»
Шрифт:
— А еще сколько-то миллиардов лет назад то же самое сделал кто-то другой, — сказала Белда. — Вселенная существует только до тех пор, пока в ней не появятся существа вроде вас, — она показала двумя расставленными пальцами, средним и указательным, на Амелию и меня. — Такие вот люди, как вы двое.
Что ж, даже если Белда права, чудо первичного сотворения мира все равно никуда не делось — ведь когда-то же все действительно появилось в первый раз.
— А я вот думаю, — подал голос Риза, — наверняка ведь в других галактиках — их же миллионы! — есть другие разумные существа, которые должны
— По-твоему, их эволюция продвинулась дальше и у них имеется врожденное чувство совести и сострадания, которых нет у нас? — спросил Эшер и поболтал в стакане свой виски с кубиками льда. — Если бы такая кнопка была в бункере у Гитлера… Или у Калигулы, или у Чингисхана…
— Гитлер опоздал всего на одно столетие, — заметил Риза. — И, как мне кажется, наша эволюция продвинулась еще не настолько далеко вперед, чтобы можно было не опасаться появления какого-нибудь очередного Гитлера.
— Наша эволюция никогда не продвинется настолько далеко, — заявила Белда. — У нас агрессивность — один из факторов самой эволюции, одно из условий выживания. Человеческая агрессивность возвела нас на вершину пищевой цепочки.
— Не агрессивность, а сотрудничество, — возразила Амелия. — Одной агрессивностью человек никак не смог бы справиться, к примеру, с саблезубым тигром.
— Ну, хорошо, пусть будет и агрессивность, и сотрудничество, — примирительно произнес Марти. — Тогда выходит, что боевая группа солдатиков — идеальное воплощение превосходства человека над животными.
— Я бы не стал так говорить сразу обо всех боевых группах, — заметил я. — Некоторые из них — настоящий образчик вырождения человечества.
— И все же позвольте мне продолжить в этом ключе, — Марти побарабанил пальцами по столу. — Давайте рассмотрим проблему с этой точки зрения. Мы все но уже давно бежим наперегонки со временем. Когда-нибудь, лет через десять или через миллион лет, нам придется направить человеческую эволюцию так, чтобы полностью отказаться от агрессивности. Теоретически это не так уж и невозможно. Мы ведь уже направляли в нужную сторону эволюцию многих других биологических видов.
— И некоторых — в течение всего одного поколения, — вставила Амелия. — Здесь неподалеку целый зоопарк таких животных.
— Да, веселенькое местечко, — хмыкнула Белда.
— Мы действительно можем сделать это всего за одно поколение, — сказал Марти. — И даже быстрее.
Все немедленно повернули головы к нему.
— Джулиан, — обратился ко мне Марти. — Скажи, почему механики остаются в солдатиках не дольше девяти дней подряд?
Я пожал плечами.
— Из-за усталости, наверное. Если работать слишком долго — расклеишься, станешь невнимательным.
— Это вам так говорят ваши боссы. И всем остальным они говорят то же самое. Они и сами уверены, что это истинная правда, — Марти обвел слушателей тяжелым взглядом. Несмотря на то что других людей в зале не было, он все же понизил голос, когда заговорил снова: — Это тайна. Страшная тайна. Если бы Джулиан возвращался обратно в свою группу, я бы не стал этого рассказывать, потому что тогда об этом узнало бы слишком много людей. Но всем присутствующим здесь я полностью могу доверять.
— Даже военную тайну? — спросил Риза.
— Военные тоже не в курсе. Мы с Рэем утаили это от них, и никто не знает, скольких трудов нам это стоило. Так вот, в Северной Дакоте есть дом инвалидов, в котором живут всего шестнадцать пациентов. И все они практически полностью здоровы. Они живут там потому, что знают, что они должны оставаться там.
— Это люди, с которыми работали вы с Рэем? — спросил я.
— Да. Это было более двадцати лет назад. Все они сейчас уже в годах, и все прекрасно понимают, что им придется оставаться в уединении, наверное, до конца жизни.
— Черт побери, что же вы такого с ними сотворили? — спросил Риза.
— Девятеро из них оставались подключенными к солдатикам в течение трех недель подряд. Остальные девятеро — в течение шестнадцати дней.
— И это все? — спросил я.
— Все.
— От этого они сошли с ума? — предположила Амелия.
Белда рассмеялась, но особого веселья в ее смехе не было.
— Бьюсь об заклад, что нет. Скорее наоборот, они стали более чем нормальными.
— Белда почти угадала, — признал Марти. — У нее потрясающие способности к прочтению чужих мыслей без помощи всяких технических приспособлений. После того, как человек пробудет подключенным к солдатику пару недель подряд, он, как ни странно, больше никогда не сможет быть солдатом.
— Потому что не сможет убивать? — спросил я.
— Не сможет даже намеренно кому-то повредить, разве что спасая свою собственную жизнь. Или спасая жизнь кому-нибудь другому. У таких людей совершенно изменяется способ мышления, они даже воспринимают окружающее совсем не так, как обычные люди. Даже Да не подключены к сети. Если слишком долго находиться в сознании других людей, то начинаешь воспринимать их, как самого себя. И тогда ранить кого-то другого будет все равно что ранить самого себя.
— Значит, они не полные пацифисты, если способны убивать для самозащиты, — сказал Риза.
— Это зависит от человека. Некоторые скорее бы умерли сами, чем убили кого-нибудь другого, пусть даже и при самозащите.
— Такое обычно случается с людьми вроде Канди? — спросил я.
— Да нет, вообще-то. Таких людей, как ваша Канди, специально отбирают за мягкость характера и способность к состраданию. И работа механика должна только усиливать в них эти качества характера.
— В вашем эксперименте участвовали случайно подобранные люди? — поинтересовался Риза.
Марти кивнул.
— В первую группу попали добровольцы, которым заплатили за участие в эксперименте. В основном отставные солдаты. А вот вторая группа… — Марти подался вперед. — Половину второй группы составили наемные убийцы из спецподразделений. Вторую половину — гражданские лица, осужденные за убийства.
— И все они стали… более цивилизованными? — удивилась Амелия.
— Я бы сказал — более человечными, — поправил Марти.
— Значит, если ребят из группы охотников и убийц подержать в солдатиках пару недель, они превратятся в безобидных котят? — спросил я.