Профессионалы
Шрифт:
– В самый раз, – сухо сказал Гуров. – Работать будем, естественно, все.
– Я тебя убью! – раздался за спинами мужчин высокий женский голос.
Гуров и Светлов повернулись неторопливо, они знали, как кричат, убивая.
Молодая женщина держала парнишку лет восьми за воротник, трясла, кривила намазанные помадой губы.
Мать воспитывает сына, понял Лева, глянул мельком, а увидел их обоих объемно, выпукло, словно знал давно. И возможно, придумал сыщик все от начала до конца, но история получилась яркая, с деталями и нехорошим концом.
Женщина себялюбива,
Парень мать не уважает и не боится, может вырваться и убежать, терпит не из робости, а от равнодушия, знает, сейчас все и так кончится. И очень возможно, что лет через несколько Гуров с парнишкой встретится, конечно, не узнает, разговор у них произойдет недобрый. Может, все и придумал сыщик, но развязку ситуации угадал точно.
Женщина сына отпустила, взглянула озабоченно на маникюр, руку вытянула, значит, была дальнозорка.
– Паршивец. – Она лизнула палец, видно, хватать плотную ткань школьной формы так грубо не следовало. – Весь в отца!
Гуров взглянул на Светлова, но майор, похоже, дремал. «Устал Василий, – в который уже раз подумал Лева. – Не сегодня устал и не вчера, накопил груз, уже не отдыхает, не восстанавливается. Я молодой жеребец против него, а философствую: зачем, ради чего, сколько можно?»
Вспомнился подвал, лицо врача, такие Лева видел лишь в военной хронике – голодное, злое, неумолимое, и чего в нем больше, неизвестно.
И крик матери, который обвалился сверху. Леве стало зябко, он подумал о себе как о человеке стороннем.
Заткнулся бы ты, Гуров, и работал лучше, а ради чего и что после тебя останется, люди решат. Если у них на тебя найдется время.
Когда он доложил полковнику и вернулся к себе в кабинет, там уже находилась следователь прокуратуры Сашенька Добронравова. Если она сегодня и пользовалась косметикой, то Гуров этого не заметил. Официальную форму прокуратуры она заменила на строгий серый костюм. По протоколу Гуров сам должен был приехать в прокуратуру. Сашенька, бросив взгляд на сидевшего за своим столом Вакурова, сказала:
– Сообщение застало меня не в кабинете, а здесь, неподалеку, я выезжала…
– Очень любезно с вашей стороны, Александра Петровна, – остановил Гуров Сашеньку, уже начавшую путаться в своих сочинениях.
– Я полагаю, чем быстрее мы встретимся, тем лучше. Не возражаете? – Сашенька указала на стул и стол Гурова.
– Конечно, конечно. – Он подошел к Боре, тот соскользнул со своего места и устроился на диване. – Я только позвоню, писать будешь ты, а пока зови ребят.
Гуров взглянул на часы, было только четыре, а казалось, что он спустился в подвал вчера. Он позвонил Рите.
– Жена, – сказал он, чтобы Сашеньке было ясно, с кем он разговаривает. – Сегодняшние гости отменяются. Приглашаю тебя в кино.
– Почему? Не понимаю, Лев Иванович, если вы заняты, тогда понятно. А так? Почему в кино, а не в гости?
– По техническим причинам. – Гуров старался говорить как можно мягче, но чувствовал, что у него не получается.
Сашенька, насупившись, что-то писала, делая вид, что ничего не слышит.
– Сашенька, ты молодец, что пришла. Спасибо, – сказал Гуров.
– Я действительно оказалась рядом…
– Не сомневаюсь.
– Как? – Сашенька даже отложила ручку. Она, бросив все дела, отменив назначенный допрос, нахамила начальнику и примчалась. А он не сомневается?
– Тебе очень идет такая прическа и элегантный костюм, – сказал Гуров и получил отпущение грехов.
Когда вся опергруппа была в сборе, Гуров коротко изложил обстоятельства дела, усадил Борю за стол.
– Лейтенант, вы заводите розыскное дело. Набросаем план мероприятий, потом вы выслушаете следователя, учтете его указания, оформите все надлежащим образом и доложите руководству, – сказал Гуров.
Боря втянул голову в плечи, выровнял стопку бумаги, словно стенографистка, выложил перед собой три шариковые ручки. Гуров прислонился к стене.
– Вот так, Слава, просьба моя отменяется. – Он взглянул на Крячко. – Я не могу из тебя сделать двух оперативников, а здесь ты необходим весь, неразменивающийся. И гори Ветрин голубым огнем, уж как вывезет.
– Его вывезет на улицу через сорок восемь часов, – не удержался от реплики Крячко.
Никто их разговора не понял, Гуров пожал плечами, чуть выждал и продолжал:
– В отделении милиции сейчас ищут свидетелей и устанавливают приметы мужчины, который увел девочку от школы. Думаю, что эту работу удастся завершить лишь завтра, часов в одиннадцать-двенадцать дня. Установив свидетелей и приметы, попытаться составить фоторобот. У школ всего района патрулировать участковым и оперсоставу отделений милиции. Ответственные за исполнение – майор Светлов и капитан Крячко. Вы, коллеги, разделите работу между собой. И скажите Вакурову, кто что выполняет конкретно. Скорее всего это не даст результатов, но в отделение милиции выезжайте немедленно. Если понадобится, пусть один там заночует. Машину возьмите у дежурного, сошлитесь на распоряжение генерала Турилина.
Светлов и Крячко молча встали, прощаясь, лишь кивнули и вышли.
– Психдиспансеры, больницы, – сказала Сашенька, – запишите за мной.
– Александра Петровна, каждый свою работу делает сам. Уголовный розыск для того…
– Не стоит пререкаться, Лев Иванович, – перебила Гурова следователь. – Запишите, – она кивнула Боре.
Тот взглянул на Гурова, который согласно наклонил голову.
– Вы, лейтенант, возглавляете розыск, принимаете поступающую информацию, обобщаете, ежедневно докладываете руководству. – Гуров увидел, как Вакуров насупился, и добавил: – За вами картотека, раскопать все, что мы имеем хотя бы отдаленно похожего. Кроме того. – Он начал привычно расхаживать по кабинету. – Четыре года назад мы имели аналогичное преступление. Достать все материалы, насильник тогда получил вышку, но заменили на пятнадцать. Установить, где он в настоящее время, не бежал ли, поднять все его прошлое, связи.