Профессорская служка
Шрифт:
Улыбнулась:
— Герой еще не согласился. Зато я обманула вашу пассию.
— Кого?
— Пассию, которая сидит в секретарской ректора Академии МагФорм. — Вспомнила, что ни один из мотыльков письмо не взял, а значит, женщина не маг. — Кажется, она человек.
— Наоборот, — протяжно вздохнул Дейр. — Демоница.
Стихийник передал меня на поруки василиску, пожелал хорошей работы, пообещал прибыть вечером и ушел. И все это с таким виноватым видом, что я впервые подумала: «А не подать ли мои документы в другое учебное заведение?» В то же время
Остаток дня и часть ночи я провела за книгами, а чешуйчатый библиотекарь вначале за столом, затем под столом. И с наступлением темноты он попытался даже перевоплотиться, что я вовремя пресекла водой, вылитой на ящера из кувшина. Отфыркиваясь, уставший Ксил уполз спать в начале седьмого, а я только после второго часа ночи.
Сонливость, мельтешение букв и символов перед глазами и общая усталость привели к тому, что гостя в своей спальне я обнаружила не сразу, а увидев, совсем несмело возмутилась:
— Девятый, что вы тут делаете?
— Какой-какой? — не понял профессор, сидящий на кровати. Там он, к слову, весьма неплохо устроился — справа поднос фруктов, слева чашка чая, а на коленях книга из его ненаучной библиотеки.
— Никакой, — буркнула сердито. — Что вы тут делаете?
— Завершаю первый этап исследований вашей дефектности, — невозмутимо сообщил он.
На его формулировку не обратила никакого внимания.
— А иначе никак нельзя?
— Ирэна, вы же сами сказали, что в лаборатории вам не нравится, — упрекнул с улыбкой и повторил вопрос: — И все же, что значило ваше числовое определение?
Он поднялся с кровати и лично, не используя магию, переложил на столик книгу, поднос и чашку. Странно.
— Числовое определение означает ваш порядковый номер как правообладателя. — Еле-еле переставляя ноги, направилась в гардеробную, взяла вещи и по пути в ванную вспомнила немаловажный факт: — А сегодня вы кушетку сюда поднять не хотите? Или опять выдохлись?
— Не выдохся и не хочу, — просиял Дейр, поясняя: — Кушетка неудобная.
— Всевышний! Когда это закончится…
— Сегодня и закончится, — пообещал он, — поэтому давайте не портить нашу последнюю ночь…
Не портить так не портить.
Сил на споры у меня не было, на самостоятельный подъем кушетки также не осталось, а потому я посетила ванную и безмолвно заняла свою половину кровати. Сон не шел, тело ломило, а вредный девятый, протяжно вздыхая, думал о чем-то своем. К сожалению, длительные размышления не привели его к состоянию умиротворенности и сна, о чем он пожелал сообщить:
— Ирэн, вы спите?
— Да… — ответила и мгновенно пожалела об этом, стихийник, судя по звукам, повернулся на бок и поднялся на локте.
— А я вот не могу. — Простая констатация факта, но я опять не удержалась от комментария.
— Можете, но не хотите. — Вялыми движениями взбила подушку и отвернулась от него.
— Хочу? — Задумался ненадолго, чтобы выдать философски: — Я не знаю, чего хочу.
Молчу усиленно, он продолжает:
— Вроде бы все есть. — Профессор потянул одеяло в свою сторону, но я вовремя его уцепила и не дала себя обделить. Еще подумала беззлобно, что за него можно лишь порадоваться. — И в то же время чего-то хочется, — заметил он с печалью в голосе, на что я мысленно разразилась заковыристым матросским сочувствием, которому сам девятый меня и обучил.
— И даже не знаю, чего больше хочется… — И вновь он потянул одеяло на себя со словами: — Ирэн, вы спите?
— Да! — слишком громко для леди заявила я и тут же устыдилась собственного рыка. — Нет… то есть, — зажмурилась, чтобы не сказать очередную грубость и тихо предложила: — А вы мороженое возьмите, вдруг список хотений развиднеется.
— Это что, новый вид издевательства? — спросил скептически.
— Нет, — повернула голову к нему, зевнула, — предлагаю дельный выход из положения.
— Я не о том, — отмахнулся Дейр. — В кладовой осталось лишь шоколадное мороженое и то на дне, а я его не люблю.
— Вообще-то шоколадное для меня, прошу продолжать его не любить и не есть. — Улыбнулась, глядя в его округлившиеся глаза. — И чтоб вы знали, говоря о мороженом для вас, я имела в виду фисташковое.
В следующее мгновение я не увидела, как поднимаются от удивления его брови и как улыбка приобретает мальчишеский задор, потому что стихийника сдуло с кровати.
Слава Всевышнему, теперь можно уснуть, размечталась я, обнимая подушку. Но не прошло и минуты, Лесски оказался тут как тут, забрался на кровать, сел скрестив ноги и чуть ли не мурлыча вскрыл свою добычу.
Первая же ложечка пришлась по вкусу, о чем он без зазрения совести громко сообщил:
— Мм-м! И откуда у нас такое чудо? — Не получив ответа, потянул за одеяло так, что перевернул меня на спину. Оставалось лишь безмолвно проклинать кое-чью бессонницу. А он, недолго думая, навис сверху и весело поинтересовался: — Ирэна, вы не знаете, как оно попало в нашу кладовую?
— На стаканчике написано…
— Да?! — Искреннее удивление, а далее прозвучал двойной хлопок, и в комнате включился яркий нижний свет. Не маленький огонек в пульсаре, не среднего размера фаербол, а свет! Слишком яркий свет для половины третьего ночи. Мысленно застонав, пнула одеяло, и осчастливленный сладостью Дейр торжественно прочитал:
— Поздравляю с двадцативосьмилетием… профессор! — Патетичность его тона быстро сменилась игривым возмущением: — Что за жизнь пошла! Мало того что состарили на год, так еще и назвали по должности.
Всевышний! Только сейчас я со всей очевидностью поняла, что уснуть он мне не дает специально. И не важно, наступил ли второй этап исследований или проснулась природная вредность моего правообладателя, но пока не уснет он, не усну и я.
— Дейр, сдвиньте с надписи палец и прочтите еще раз, — раздраженно прошипев, подтянула одеяло и села на кровати в ожидании новых причуд правообладателя. А он улыбнулся и, переложив стаканчик в другую руку, повторно зачитал: