Профессорятник
Шрифт:
Так что же такое забавное приключилось с нами в этом гостеприимном городе во время дальней полевой практики студентов на Северном Кавказе еще в советское время?
Как водилось раньше, руководители обычно загодя рассылали письма в различные инстанции, созванивались с коллегами, представлявшими провинциальные педагогические институты, а то и просто со знакомыми и родственниками, с тем, чтобы найти приют на новом месте, посетить заранее намеченные предприятия и ознакомиться с производственными процессами, «выбить», как говорили раньше, какой-нибудь транспорт для ознакомления с уникальными степными, горными или пустынными ландшафтами.
Увы, далеко не всегда удавалось со всеми договориться и все предусмотреть. Благополучно добравшись до Карачаевска,
Директор автохозяйства, как-то холодновато поприветствовав гостей из города Октябрьской революции, сразу осведомился: а не стыдно ли нам обращаться с подобной просьбой в такое тяжелое время, когда каждое автотранспортное средство в небольшом городе на счету? При всем уважении к нам, директор решительно сказал «нет». Нам оставалось только пожимать плечами и с горечью думать о крахе всех наших лучезарных планов и надежд.
Прощаясь с «прижимистым» директором, автор «выдал» один из самых удачных (хотя и постыдных) экспромтов в своей жизни:
— Ну, что ж, очень жаль, уважаемый N. А мы ведь из Ленинграда и с нами, между прочим, дочь Романова.
Читателю напомним: Григорий Васильевич Романов — могучий партийный функционер советского периода, ленинградский «царь», реальный претендент на пост генсека партии после смертей Андропова и Черненко. В первом случае им он не стал потому, что была избрана компромиссная кандидатура (тяжело больной Черненко), а во втором — после смерти Константина Устиновича власть удалось перехватить более шустрому Горбачеву.
Остолбеневший директор, наверняка «примерный» коммунист, несколько оробев и заметно смягчив свой тон, пролепетал:
— Да, не может этого быть! Почему же вы молчали до сих пор?
— Может. Ольга, ну-ка покажите свой паспорт директору — повелел я Ольге Романовой, одной из сопровождавших нас студенток! — А молчали потому, что ленинградское воспитание не позволяет вести по-иному.
Это была последняя наша «соломинка» — и чудо свершилось! Резко переменившийся в настроении, директор, действительно, размягчился и пошел нам на встречу, обеспечив малолитражным автобусом на целую неделю. Мы были на «седьмом небе», объездили всю Карачаево-Черкесию, побывали в Домбае, Тебер-динском заповеднике, станице Зеленчукской, ознакомились с Военно-Сухумской дорогой, проходящей через Клухорский перевал и соединяющей Карачаево-Черкесию с Абхазией и т. д.
А вот обвинение Ольги Романовой в адрес автора в «хлестаковщине» было решительно отвергнуто: ведь никто не утверждал, что она дочь именно Григория Васильевича Романова — кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС и секретаря ЦК, а ее фамилия подтверждена метрикой.
Конечно, предпринятый трюк можно было назвать ловкачеством. Но, как говорил капитан Жеглов, сделано это было «не для брата и свата», а в интересах студентов.
47. СЕЛЬ ВО СПАСЕНИЕ
Лафа королеве Великобритании, которая, как свидетельствуют источники, в своих поездках неизменно пользуется собственным электрочайником, перьевой подушкой и даже кожаным сидением для ... унитаза. Чем пользуется в дороге цыганский барон из молдавского села Сороки (цыганской столицы мира) — нам неизвестно, но вряд ли он может надеяться на благосклонность Елизаветы II, которую он, по сообщению прессы, наряду с другими королевскими особами Европы, намеревается пригласить на собственную коронацию в выстроенном специально для этого события помпезном тронном зале. Маленькая загвоздка состоит в том, что у цыганского «монарха» все удобства находятся ...во дворе.
Кожаное сидение для унитаза — предмет зависти для всех тех, кто изнежен до безобразия, кто привык к растлевающему комфорту в дороге, кому не приходилось тащить на себе двух-трехпудовый рюкзак, с которым не расстаются настоящие географы. (Тут впору вспомнить генерала Куропаткина, который во время русско-японской войны возил в соседнем вагоне буренку и попивал поутру свежее молоко. Вот кого уж трудно представить в этой роли, так это Суворова).
Студентам-географам, учебными планами которых предусмотрена так называемая дальняя полевая практика, рассчитанная на изучение территорий в иных природных зонах всегда приходилось не до «кожаных сидений». Раньше, при советской власти, главное состояло в том, чтобы загодя приготовить палатки, походный рюкзак, достать буквально «из-под земли» тушенку, гречневую крупу и чаек со «слоником». В условиях материальной стесненности не только студенты, но и преподаватели рады были воспользоваться даже дедовскими (возможно, видавшими Берлин!) вещмешками, дырявыми брезентовыми палатками, повседневными кедами, ватными спальными мешками, «дряхлыми» одеялами и т. д.
Один из уникальных маршрутов, пользовавшихся повышенным спросом у студентов, пролегал через горный Бадахшан — фантастическую горную страну, с которой могут сравниться разве что Тибетское и Боливийское высокогорья. Вообще, хорошо знакомое всем слово «Памир» — многозначно, хотя бы потому, что географически он захватывает также территории Киргизии, Китая и Афганистана. В границах Таджикистана — это, прежде всего, Горно-Бадахшанская автономная область, включающая высокогорное плато на востоке, необитаемый северо-западный Памир (грандиозное сплетение горных хребтов и ледников), и собственно, Бадахшан.
Трудно сегодня удивить друзей посещением «витрин» капиталистического мира, тропических островов и даже Северного полюса, а вот «крыша мира» всегда была редким и чрезвычайно опасным местом для вольных путешествий. И вовсе не по причине разгула здесь каких-то мифических разбойников, а из-за экстремальных природных условий для жизни человека, пограничного статуса многих территорий и транспортной недоступности. Здесь пики хребтов достигают 6 тыс. м и выше, а долины, зажатые скалистыми хребтами, лежат на высоте 2—3 тыс. м, и амплитуда суточных перепадов температур иногда достигает 40°. Жуть!
Для разбивки студенческого лагеря на альпийском лугу или в высокогорной пустыне (мы традиционно разбивали лагерь в долине р. Аличур) нужны были надежные, к сожалению, дефицитные в те времена палатки, которые смогли бы приютить 20—25 персон. Автор, ответственный за проведение полевой практики, сумел «выклянчить» (разумеется, по большому блату и под строгую расписку) на спортивном факультете собственного учебного заведения четыре вместительные палатки, которым в 70-е годы просто не было цены.
Увы, радоваться пришлось недолго. Среди мужской части студенчества (в те годы — преимущественно бывших солдат) нередко встречались практиканты, глубоко уверенные в том, что главным элементом сбора на практику являются кружка и бутыль водки (часто самогона) или спирта литров эдак ...надцати, а еще — банка соленых огурцов или помидоров, а то и батон копченой колбасы. Короче говоря, в первую же ночь нашего «вояжа» на Памир в плацкартном вагоне поезда «Москва-Душанбе» некие предприимчивые субъекты абсолютно безнаказанно «.свистнули» у нас все четыре палатки (!), воспользовавшись совершенно непотребным состоянием студентов-юношей, которым было приказано зорко охранять те самые палатки — жизненно важные элементы учебного процесса. (Нетрудно догадаться, какими словами были припечатаны студенты — помнится лишь, что автор призывал их не руководствоваться в жизни исключительно железами внутренней секреции, иначе все для них закончится плохо).