Профи из «Вымпела»
Шрифт:
Приняв сообщение от своего явившегося для доклада помощника-адъютанта, начальник Генштаба вскинул на Президента тревожный взгляд:
– Пилот бомбардировщика только что передал, что выпущенные по составу ракеты не поразили цель. В дыму они сошли с боевого курса... А другого вооружения на самолете нет.
– Сколько времени потребуется, чтобы восполнить боезапас? – требовательно спросил Президент.
Начальник Генерального штаба старался вникать во все военно-технические вопросы и мог с ходу ответить на заданный Президентом вопрос. Но он прекрасно понимал, что его ответ Президента никак не устроит. Потому что за десять минут, оставшиеся до того момента, как тепловоз с террористами и цистерной с сорока тоннами объемно-детонирующей взрывчатки ворвется
Охватившее уже весь машинный отсек пламя неумолимо подбиралось к тепловозной кабине. Лежащий на защитном кожухе дизеля труп давно превратился в обугленную головешку. Но находящиеся внутри кабины арабский и чеченский боевики этого не видели. Они вообще ничего не видели из-за застилающего стекла кабины густого, жирного дыма. Воздуха в кабине практически не осталось, и задыхающийся от удушья чеченец уже дважды блевал себе под ноги. Он был близок к обмороку. И искоса наблюдающий за своим боевиком Али отметил, что тот уже ни на что не годен. Более выносливый к удушающей жаре араб еще держался. Хотя проникающий в кабину через все щели дым разъедал глаза и обжигал нос и горло.
– Не могу... не могу больше... – давясь кашлем, забормотал вайнах. – Дышать... надо... на воздух... на воздух...
– Заткнись и приготовься умереть как моджахед! – оборвал его Али.
– Я... не хочу умирать... – забился в корчах чеченец. – Мне надо...
Он недоговорил и вдруг, выпучив красные от дыма глаза, с невероятным для его полуобморочного состояния проворством бросился к двери кабины.
– Назад! – рявкнул ему вслед Али.
Дверь являлась последним барьером на пути охватившего тепловоз пламени. Стоило приоткрыть ее, как огонь и дым ворвались бы в кабину, что означало неминуемую смерть для обоих боевиков. Но чеченец этого не понимал. Не обращая внимания на окрик Али, он вцепился двумя руками в раскаленную от жара дверную ручку. Но повернуть ее не успел. Молниеносным движением Али выхватил из-под мышки пистолет и, направив его в спину своего бойца, нажал на спуск.
Чеченец захрипел и, оставив на неподдавшейся ручке куски присохшей кожи со своих обгоревших ладоней, опрокинулся на спину.
Впереди показались городские кварталы, железнодорожная станция с выстроившимися почти на всех путях поездами и увенчанное шпилем здание вокзала. Сердце Овчинникова сжалось в груди. Неужели они так и не найдут подходящую для десантирования площадку?! Но тут подал голос пилот вертолета:
– Годится?
Овчинников перевел взгляд ближе и увидел вознесенный над железной дорогой недостроенный пролет автомобильной эстакады, а в пятистах метрах перед ним проложенный над железнодорожными путями трубопровод теплотрассы.
– Куда? – задал пилот новый вопрос.
– К теплотрассе, – быстро ответил Овчинников, выбрав ближний плацдарм.
Вертолет стремительно спикировал вниз, на несколько секунд завис над самой землей, выпустив из грузового отсека пятерых затянутых в десантный камуфляж бойцов, и снова взмыл в небо.
– Снайперы на месте, остальные за мной! – скомандовал Овчинников, бросаясь к теплотрассе.
Двое бойцов со снайперскими винтовками «ВСС» в руках разбежались в разные стороны, чтобы выбрать для себя укрытия, откуда им предстояло поддерживать огнем своих атакующих террористов товарищей. Вторая пара бойцов, с внешне похожими на «ВСС» штурмовыми автоматами «вал», устремилась вслед за командиром к протянувшимся над железнодорожными путями трубам.
Цепляясь за кольца проволочной обвязки, удерживающей теплоизолирующий материал, Овчинников ловко вскарабкался по трубе и залег на теплотрассе, расположившись над железнодорожной колеей, по которой двигался захваченный террористами тепловоз с цистерной взрывчатки. Рядом с майором на трубы улеглись его бойцы, которым предстояло вместе с ним прыгать на объятый пламенем тепловоз. И до этого момента оставались считаные минуты. Косо уходящий в небо столб густого черного дыма неумолимо приближался, стремительно увеличиваясь в размерах.
На недостроенной эстакаде с биноклем в руках стоял Гамид. Он обнаружил ее случайно, свернув с ведущей в Нижний Новгород трассы на опоясывающую город кольцевую дорогу, но сразу понял, что это отличная наблюдательная позиция. И не ошибся. С эстакады был прекрасно виден расположенный дальше впереди, в трех или четырех километрах – Гамид не смог на глаз определить точное расстояние, – городской железнодорожный вокзал. Едва он взглянул на вокзал, как сердце учащенно забилось в груди. Гамид понял, что результат акции превзойдет все его самые смелые ожидания. Вокзал оказался буквально забит поездами. Они стояли практически на всех путях. И что было самое важное – возле этих поездов, как муравьи в муравейнике, толклись люди. Толпы людей! А что тогда творится на самом вокзале?! Гамид даже облизал мгновенно пересохшие губы. Это будет удар, которого мир не знал с момента падения нью-йоркских небоскребов. Скорей бы! Гамиду не терпелось увидеть все собственными глазами. Он перебежал на противоположный край эстакады и, поднеся к глазам бинокль, стал смотреть на уходящую вдаль железнодорожную линию, на которой вскоре должен был появиться его поезд-фугас. О его приближении можно было судить по поднимающемуся к небу столбу черного дыма, движущемуся за лесополосой. То, что источник дыма продолжал перемещаться, свидетельствовало, что российским спецназовцам не удалось остановить тепловоз. Ай да Али, сумел-таки устроить дымовую завесу! Но главная заслуга, конечно, его самого. Ведь дымовая завеса была его идеей.
Но прежде чем на железнодорожной линии показался везущий его фугас тепловоз, из-за леса вынырнул все тот же эмчеэсовский вертолет и, подняв целую тучу пыли, спикировал к проходящему перед эстакадой трубопроводу. Вертолет на мгновение коснулся земли, а может, и не коснулся – Гамид так и не успел рассмотреть, – и оттуда выпрыгнули пятеро солдат в камуфляже, с какими-то диковинными автоматами. Вертолет сейчас же взмыл в небо, а спецназовцы разделились. Двое залегли с разных сторон железнодорожного полотна и тут же пропали из вида. Трое других взобрались на трубопровод и устроились там, как раз над проходящей под ним железнодорожной линией. Гамид заскрежетал зубами: ну, суки! Никак им неймется! Рука потянулась к рации, чтобы предупредить ведущих состав бойцов, но, так и не дотянувшись, остановилась на полпути. Вряд ли своим предупреждением он что-то изменит. Помочь им он не в состоянии, а вот панику у них может вызвать запросто. А так Али и его бойцам ничего не останется, как сражаться до последнего.
Наконец из-за поворота железной дороги показался с нетерпением ожидаемый Гамидом состав. Гамид не поверил своим глазам – везущий цистерну тепловоз был весь объят пламенем. А валивший от него густой черный дым полностью скрывал подцепленную к тепловозу цистерну. Несколько секунд Гамид остолбенело смотрел на приближающийся состав. Потом его губы растянулись в больше похожей на оскал торжествующей улыбке. Вряд ли спецназовцы рискнут прыгать прямо в огонь. А если все-таки рискнут, то к тысячам трупов на вокзале прибавится еще несколько жертв. Потому что выжить в таком огне не сможет ни один даже самый тренированный человек.
– Повторяю задачу, – шепотом сказал Овчинников двум лежащим рядом с ним на трубах теплотрассы бойцам. Хотя рядом, кроме залегших возле железнодорожного полотна снайперов из его группы, никого не было. – Ваша цель цистерна. Только цистерна и сцепка, соединяющая ее с тепловозом. С террористами на тепловозе разбираюсь я. Вы отцепляете цистерну.
Двое вымпеловцев в ответ понимающе кивнули. Они доверяли своему командиру и привыкли четко выполнять поставленные им задачи.