Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами
Шрифт:
— Не знай — никогда не знай, пока не увидел. Английские воины в Канаде — много.
— Это возможно; но американских воинов тут маловато. Здесь места глухие, и тут не найдется солдат, готовых перерезать друг другу глотки.
— А про него что думаешь? — спросил Быстрокрылый, бросая взгляд на Гершома, который потерял терпение и отошел к роднику, собираясь выпить с водой часть небольшого запаса виски, который он прихватил с собой из дому. — Скальп note 26 очень хорош?
Note26
Скальп (англ) — кожа на черепе. Снятие скальпа, по свидетельствам очевидцев, происходило следующим образом: левой рукой индеец хватал пучок волос вокруг макушки и в то же время правой делал кольцевой надрез кожи в этом месте. С головы снимали кусок кожи размером с ладонь, захватывая, таким образом, то место, где волосы расходятся в стороны (чтобы с одной головы нельзя было снять несколько скальпов). Интересно, что европейские френологи именно в этом месте располагают центр чувства собственного достоинства. Вопреки распространенному мнению, скальпы вовсе не являлись символом мужества. В определенных случаях скальпы разрешалось снимать и женщинам Многие индейские племена вообще не знали этого кровавого обычая.
— Не хуже других, я полагаю, — но мы с ним соплеменники и не можем поднимать томагавк note 27 друг на друга.
— Не думаю так. Он много янки, много.
Бурдон улыбнулся догадливости Быстрокрылого, хотя его сильно беспокоил скрытый смысл разговора.
— В этом ты прав, — ответил он, — но ведь и я тоже янки, не меньше, чем он.
— Нет — так не говори, — возразил чиппева, — никогда не говори это. Англичанин, не янки. Он совсем не как ты.
Note27
Томагавк — оружие североамериканских индейцев; первоначально так называлась изогнутая деревянная палица с шарообразным навершием, однако впоследствии название перешло на завозившиеся европейцами железные топорики, которые насаживались на длинные рукоятки.
— Конечно, мы с ним не похожи в некоторых отношениях, ты прав, но все же мы с ним соотечественники, как бы то ни было. Мой Великий Отец живет в Вашингтоне, и его — тоже.
Чиппева казался разочарованным; казалось, он огорчился не на шутку, потому что бесхитростное и мужественное гостеприимство Бурдона расположило его к дружбе, а не к враждебности, то же, что Бурдон сказал, ставило его в ряды противника индейца. Возможно, тот из самых добрых побуждений завел разговор на эту тему, чтобы дать гостеприимному хозяину некоторое понятие о том, как обстоят дела в этой части света.
— Много англичан в лесу, — сказал он значительно. — Янки еще не пришли.
— Говори начистоту, чиппева! — воскликнул Бурдон. — Я всего лишь мирный охотник на пчел, сам видишь, и мне не нужен ничей скальп и ничей мед, кроме моего собственного. Будет война между Америкой и Канадой или нет?
— Кто говорит «да», кто говорит «нет», — уклончиво ответил Быстрокрылый. — Я сам — не знаю. Сам иди, скорей смотри. Много пояс из Монреаль у краснокожих; много винтовки; пороху много тоже.
— Я слышал об этом, когда шел вверх по озерам, — ответил Бен. — Повстречался со старым знакомым, торговцем из Канады, добрым другом, хотя, по правилам, ему положено быть моим врагом, и он дал мне понять, что лето не обойдется без стычек. И все же в Макино note 28 (Мичиллимакинак) все словно спали мертвым сном, когда я проходил мимо!
Note28
Макино — современный город Макино-Сити на берегу пролива МакиноАйленд, соединяющего озеро Мичиган с озером Гурон.
— Очень скоро проснутся. Воины Канады бери форт.
— Если бы я так думал, чиппева, я бы, ни минуты не медля, бросился их предупредить.
— Нет — подумай лучше.
— Бросился бы, говорю тебе, даже если бы пришлось умереть в тот же час!
— Думай хорошо — не будь такой глупый, говорю тебе.
— А я тебе говорю, Быстрокрылый, что помчался бы туда, даже если бы весь народ оджибвеев преградил мне дорогу. Я американец и готов стоять за свой народ, что бы нас ни ждало.
— Думал, ты мирный охотник на пчел, сейчас так говорил.
К этому времени Бурдон слегка поостыл и понял, что допустил оплошность. Он достаточно знал историю прошлых лет и был прекрасно осведомлен о том, что в любой период истории Америки ни англичане, ни французы, пока они владели этим континентом, никогда не стеснялись прибегать к помощи индейцев в своих конфликтах. Это чистая правда — обе высокоцивилизованные и, можно справедливо добавить, гуманные нации (бесспорно, каждая из них имеет на это определение полное право, в сравнении с остальным человечеством, и каждая, если принять ее собственное мнение на этот счет, стоит в авангарде цивилизации) тем не менее, невзирая на столь высокие притязания, в американских войнах прибегали к томагавку, ножу для снятия скальпов и факелу. Никакие самовосхваления не в силах стереть пятен крови. Даже и до сих пор, стоит собраться тучам на политическом горизонте отношений Англии и Америки, как это тут же отражается на поведении индейцев в прериях. Пульс, бьющийся там, дает точное представление о состоянии, в котором находятся обе стороны. Каждому известно, что дикари, встав на тропу войны, истребляют всех поголовно, невзирая на пол и возраст; что притолока двери пограничной хижины обагрена кровью младенца, головку которого об нее размозжили; и что чаще всего под курящимися развалинами сожженных хижин тлеют и останки их хозяев. Но что в том? Брут по-прежнему «достойный человек» note 29 , а американец, среди бесчисленных грехов которого нет подобного греха, заклеймен своими современниками как полуварвар! Настанет время, когда беспристрастный художник напишет свою картину для всеобщего обозрения; и счастливы будут некоторые из собравшихся вокруг мольберта, если их репутация не пострадает и они не увидят собственных черт на полотне.
Note29
Брут по-прежнему «достойный человек»… — неполная цитата из трагедии Вильяма Шекспира «Юлий Цезарь»: «А Брут весьма достойный человек» (речь Марка Антония; акт III, сцена 2; перев. Мих. Зенкевича).
Именно чувство, пробужденное особенностями подобной войны, питает тайную неприязнь, горящую в груди западного американца к стране его предков. Он никогда не читал «Таймс» note 30 , и ему наплевать на мистификации «Куортерли ревью»; note 31 но он помнит, где его мать упала с разбитой головой и где пытали его отца или брата; о да, он знает, чьи происки привели к этим чудовищным деяниям. Человек светский спо-собен понять, что подобные злодейства могут быть совершены при полном неведении белых зачинщиков войны, но страдалец, знающий лишь свою провинциальную глушь, в таких тонкостях не разбирается и в своем гневе поносит всех одинаково и осыпает проклятиями всех, кто носит ненавистное имя. Страшное дело — пробудить гнев целой нации, зажечь в сердцах жажду мести; но опасность трижды возрастает, когда этот разгневанный народ обладает энергией, возможностями, отвагой и предприимчивостью американцев. Еще недавно над нами открыто насмехались только за то, что при всей полноте сознания своей силы и своих прав некоторые законники допускали выражения, далеко превышающие прямые свидетельства мощи нации, и это — вполне справедливо, быть может, — позволило обвинить их в бахвальстве. Однако эти насмешки вскоре останутся в прошлом. Происходящее в Мексике note 32 , хотя это и слабое отражение того, что могло бы произойти, если бы конфликт развился в другом направлении, навсегда закрыло рты насмешников. Они увидят перед собой не мальчика, но мужа, и следующее поколение даже не посмеется, как нынешнее, над угрозами поработить эту республику; в полном сознании своей силы они отнесутся ко всем подобным похвальбам, если найдутся незадачливые политиканы, которые их воскресят, с молчаливым безразличием.
Note30
«Таймс» — крупнейшая английская ежедневная газета консервативного направления, основанная в 1785 году.
Note31
«Куортерли ревъю» — ежеквартальный лондонский литературно-политический журнал, основанный в 1809 году.
Note32
Происходящее в Мексике… — Речь идет о войне США и Мексики в 1846 — 1848 годах, в результате поражения в которой мексиканцы потеряли чуть ли не половину своей территории.
Итак, Бурдон отлично знал, что один из вернейших признаков надвигающейся войны между Англией и Америкой — настроение Дальнего Запада. Если индейцы заволновались, значит, некая сила за сценой заставила их выйти на тропу войны. Быстрокрылого Голубя он хорошо знал по слухам; в поведении этого человека было нечто, пробудившее в нем самые неприятные опасения, и ему очень хотелось выведать у него все, что удастся, не выдавая при этом, насколько возможно, собственных чувств.
— Не думаю, что англичане решатся напасть на Макино, — заметил Бен после долгого молчания и продолжительного пыхтенья трубкой, что позволило ему принять вид непроницаемый и безразличный.
— Его взяли, я сказал, — многозначительно повторил Быстрокрылый.
— Что взяли, чиппева?
— Его — Макино — взяли форт — взяли солдат — взяли остров. Я знаю, я там был.
Да, это была потрясающая новость, ничего не скажешь! Сам командующий гарнизоном не был бы поражен более, когда ему неожиданно приказали сдаваться словно выросшие из под земли враги, чем поразился Бурдон, услышав эту весть. По западным масштабам, Мичиллимакинак был вторым Гибралтаром, хотя на самом деле это был довольно слабый опорный пункт, охраняемый только ротой солдат. Тем не менее, по привычке, авантюристы в этих местах почитали гарнизон непобедимым, и его падение, даже в масштабах всей страны, равнялось потере целой провинции. Теперь известно, что, предваряя выступление американцев, белые, числом до трех сотен, в сопровождении вдвое превосходящих сил индейцев, в том числе воинов почти всех местных племен, напали на гарнизон врасплох 17 июля и заставили сдаться младшего офицера с полусотней солдат. Это молниеносное, чисто военное нападение англичан окончательно отрезало гарнизон, находившийся в Чикаго, в верховьях озера Мичиган, и оставило его в полной изоляции в тогдашней далекой и глухой провинции. На Верхних озерах было три больших поселения американцев, и вот две из этих твердынь пали буквально в одночасье!
ГЛАВА III
— Эй! Кто здесь?
Коль человек ты, отзовись, а если зверь,
То жизнь мою возьми иль мне даруй.
Ни Бурдон, ни чиппева на этот раз не произнесли больше ни слова по поводу важных сведений, поведанных только что индейцем. Оба старательно скрывали интерес к этой теме, но продолжали курить еще несколько времени спустя после заката солнца. Когда вечерние тени сгустились, потаватоми встал, выбил пепел из трубки, что-то невнятно проворчал, затем в двух словах объявил о своем намерении отправиться спать. Бен, поняв намек, вошел в хижину, расстелил свои шкуры и сказал гостям, что постели готовы. В таких случаях люди пограничья скупы на похвалы, и вскоре они один за другим растянулись на шкурах, кроме хозяина дома. Он не ложился еще часа два, обдумывая положение дел; затем, заметив, что наступила ночь, тоже устроился на шкурах и попытался уснуть.