Программа власти
Шрифт:
Цепляясь негнущимися, грязными пальцами с обломанными ногтями за жесткую траву, путник пополз вверх. Ноги скользили по траве, не находя опоры, но он упорно лез, временами хватаясь за траву зубами.
Когда его голова оказалась над бруствером, то в мутнеющем сознании, как сквозь воду, он увидел небольшую котловину, кусты, на ветки которых был накинут брезент. В тени сидели на земле двое мужчин, голых по пояс, с заросшими лицами и длинными гривами давно не стриженных и не мытых волос.
– Воды, – хотел сказать он, но изо рта вырвался только сдавленный хрип.
Последним усилием он выдернул свое тело на
Сознание возвращалось медленно. Кожу лица уже не так стягивало, во рту не ощущалось противной сухости. Серая пелена перед глазами начала растворяться, и он понял, что лежит в тени брезента между кустами, а чуть в стороне, боком к нему, сидят двое мужчин бомжеватого вида.
Попытка пошевелиться отозвалась болью во всем теле. С губ слетел легкий стон.
Сидящий слева повернулся в его сторону и, увидев открытые глаза неожиданного гостя, на четвереньках быстро заполз под полог.
– Ну, слава богу, оклемался, – обрадовался он, поднимая незнакомцу голову и прижимая к его губам горлышко пластиковой бутылки, из которой в рот хлынула холодная чистая вода.
– А мы с Крабом, грешным делом, уже обсуждали, где бы лопаты найти, если отойдешь. Не по христиански как-то, без могилки, – сказал второй, демонстрируя поломанные черные зубы.
– Рано, – прохрипел, отрываясь от воды, найденыш и судорожно зашелся кашлем.
– Тепереча понятно дело, что рано, – ответил Краб.
Попавшая в истощенный организм вода расслабила, и мужчина закрыл глаза.
– Чего это он? Неужто отошел? – спросил бродяга у Краба.
– Уснул, сердешный, – ответил Краб, склонившись к лицу лежащего на земле. – Ты бы сгонял на станцию, пошамать чего раздобыл. Придет в себя человек, подкормить надо, а то кожа да кости.
– Штаны да ботинки у него, похоже, казенные. Никак бегунок какой? Вона, и на груди роспись.
– А нам что за дело? Божья душа. Оклемается, если захочет, расскажет. Иди уж, Костыль, да к Нинке не забудь заскочить.
К исходу вторых суток незнакомец практически полностью пришел в себя и, хотя был слаб, настойчиво требовал, чтобы его взяли с собой на обход мусорных баков.
Костыль резонно указал ему на штаны.
– Хочешь, чтобы тебя повязали и нас вместе с тобой? Вот найдем подходящее шмутье, и гуляй, сколько хочешь, а пока посиди. Мы что, зря тебя с того света вытаскивали?
Вернулись они к вечеру, когда солнце уже коснулось своим краем горизонта. Каждый нес по два засаленных полиэтиленовых пакета. Спустившись в ложбинку, Краб с Костылем жадно напились воды и упали на спины, раскинув руки и ноги.
– Хороший выдался денек, – минут через десять Краб сел, отхлебнул воды и потянул к себе один из принесенных пакетов. – Пошамать, небось, хочешь? – спросил он гостя.
Тот молча пожал плечами.
– Хочет, хочет, – опираясь локтем на землю, приподнялся Костыль.
Бомж стал вынимать из пакета принесенную еду. Чего только здесь не было: надкусанные пирожки, кусочки мяса и колбасы, гнилая капуста и морковь, куски хлеба, испорченные яблоки и абрикосы. Все это он выкладывал на обрывок полиэтилена, постеленный найденышем. В конце Краб движением фокусника выхватил с самого дна пакета бутылку водки.
– Гуляем, – издал радостный крик Костыль.
– Ну что, со знакомством? – подняв пластиковый стакан с налитой водкой, произнес Краб.
Все дружно выпили. Бомжи накинулись на кусочки мяса и колбасы, а новичок взял гнилое яблоко, потер целым боком о майку и, неторопливо откусив, начал жевать, вглядываясь в темнеющее небо.
Когда с ужином было покончено, Костыль откинулся на спину и, пошарив в кармане своего невообразимо грязного плаща, который не снимал даже в эту июльскую жару, вынул большую коробку из-под спичек. Сдвинув крышку коробки, стал копаться в ней пальцами.
– Угощайтесь, – предложил он, вынимая большой окурок сигареты и, несколько раз чиркнув зажигалкой, прикурив его.
Краб тоже достал окурок.
– А ты чего? Брезгуешь? – спросил он, видя, что приблудившийся не собирается притрагиваться к сигаретам.
– Да нет. Я вообще не курю, – ответил тот.
– Мы там тебе кое-какие обновки подобрали, – между двумя затяжками сообщил Костыль. – Пошарь вон в том пакете, – он лениво кивнул на принесенный улов.
Бомжи внимательно смотрели, как гость вынимал, встряхивал и разглядывал принесенную одежду. Тут были трико от спортивного костюма, красная футболка, две темной расцветки рубашки: одна в клетку, другая в полоску, пара изношенных кроссовок, левая из которых имела приличную дыру сбоку у подошвы.
Похоже, хозяева заметили на лице новичка легкое разочарование в представленном гардеробе.
– Надевай, – протянул Краб. – От Кардена ничего сегодня не было. В фирменный бутик заглянем в следующий раз. Лучше скажи, ты здесь надолго или дальше двинешь? – разливая водку по стаканам, спросил он.
– Если не прогоните, то пока с вами покантуюсь, идти мне некуда. Я детдомовский. Жил в общежитии. Работал. На заводе сокращение. Выгнали. Снимал угол, да вскоре бабки кончились. Пошли с ребятами на гоп-стоп, но не пофартило. Менты повязали. Получил пятерик. Отмотал тройку у хозяина, да с шестеркой одного из бугров зоны разошлись во взглядах. На разборе покалечил я его. Свои не сдали, но приговор вынесли покруче, чем судья, без апелляций и амнистии. Пришлось подорвать. На родину мне нельзя, да и где она, моя родина. Если маляву в город пришлют, то местная братва на ножи поставит. Уходил тайгой, страху натерпелся. Поел-то за неделю всего два раза. На заимке разжился сухарями да чаем. Глюки всякие начали мерещиться. Шары яркие летающие, голоса слышались, будто молитву читающие, но не понять ничего. То ли господь сохранил, то ли нечистая сила. И черт привиделся, и старец какой-то. Солдат из облавы в трех метрах прошел и не заметил. Собаки след не взяли. Трое суток без глотка воды к вам на товарняке добирался. Опять глюки начались. Нет, думаю, пусть лучше поймают, чем с ума сойду. Вот и брел. В глазах мутиться начало, тут ваши голоса и услышал. Вот такая у меня история вышла.
– Как же нам тебя звать-величать?– спросил Костыль.
– В зоне погоняло прилепили, так и зовите – Зяба.
– А что так?
– Фамилия у меня Зябликов. Зимой меня, подкидыша, нашли замерзающим. Вот в детдоме и дали фамилию Зябликов.
– Меня Крабом кличут. Я на флоте служил, вот и пристало. А это Костыль. Он ко мне со сломанной ногой прибился. Костыля уже нет, а кликуха осталась. Ладно, не будем о грустном. Сегодня живы, и то ладно, – сообщил Краб и стал разливать остатки водки по стаканам.