Прогулка по висячему мостику
Шрифт:
Радный, извещенный Генкой по мобильнику, встречал их у входа.
– Ну как, Ирина, изменения ощущаются? – спросил он после того, как они вчетвером совершили осмотр экстерьера и интерьера бывшего склада, которому предстояло стать новым цехом мебельной фабрики.
– В зрительном эквиваленте более чем, – сказала Ира, улыбнулась, а потом добавила. – Кстати, обонятельные рецепторы тоже констатируют новые веяния.
Генка усиленно принюхался:
– Ирчик, краской, по-моему, уже не пахнет… – в замешательстве и с некоторым волнением пробормотал он, преданно взглянув на Иру.
– И плесенью – тоже, – улыбнувшись, успокоила она.
Станислав
– Так, а сейчас… – энергично сказала Ира, буквально выпрыгнув из полуобъятия Радного.
Тут же в пустом громадном помещении материализовались спешно принесенные Генкой табуреты. После того, как Ира все растолковала и объяснила, начался эксперимент. Сначала в нем поучаствовали самые заинтересованно-интересующиеся лица в составе Радного, Генки и Рауля, а затем поочередно в роли подопытных пришлось выступить всему персоналу, обнаруженному в пределах нового корпуса мебельной фабрики.
Обязанность вопить восторги взял на себя Генка. На лице Радного застыла загадочная полуулыбка, которой позавидовала бы сама Джоконда. А Рауль… Как выражал свою реакцию Рауль, Ира не знала – она старалась на него без крайней надобности не смотреть.
– Стас, – обратился к Радному Генка после очередной порции дифирамбов в Ирин адрес, – это нужно отметить! День простоя и кабак за мой счет.
– Возражения есть? – Радный окинул взглядом Иру и Рауля.
– Честно говоря, нет, – ответила, переводя дух и слегка вздрогнув всем телом, Ира.
– Еще бы! – усмехнулся Генка. – Такой эмоциональный натиск вряд ли кто выдержит.
– Ты прав, – подтвердил Радный. – А Вы, Рауль, не против?
– Нет, что Вы! Признаться, мне просто необходима передышка, чтобы как-то улеглись впечатления.
– Вот и чудесно! – заключил Генка, и они вчетвером направились к машине Радного.
Глава 27
Внутренние точки
Генка всю дорогу неустанно продолжал петь дифирамбы, тем самым, избавив остальных от необходимости что-то говорить. Немного угомонился он лишь в пустынном зале давешнего ресторанчика. И то, только тогда, когда принесли закуску.
– Знаешь что, Ирчик, – продолжил он, расправившись с салатом, – давай-ка оформим патент на изобретение! Все расходы и хлопоты я беру на себя.
– Генка! Ты что, с ума сошел!? Какой патент?!
– Ирчик, но ведь это открытие! Ведь ты сама говоришь, что все точно просчитала!
– Геночка, если быть до конца откровенной, то на самом деле все мои расчеты для деятеля официальной науки мало чем отличаются от интуитивных действий колдуна из племени Чумба-Юмба.
– Вот те раз…
– Я ведь художник, а не инженер.
– Но ведь…
– Да, Геночка, работает и будет работать. Я действительно абсолютно точно знаю, что делаю, но, боюсь, что детальное изложение моих идей приведет меня в стены научно-исследовательского института… по психиатрии в качестве пациента. Притом, если и не навсегда, то очень надолго.
– Ирчик, я ничего не понимаю!
– А вот это для меня удивительно.
– Отчего же? И ведь не я один! – Генка взглядом призвал Радного и Рауля поддержать его.
– Видишь ли, то, что далеко не все ясно Станиславу Андреевичу и Раулю, это совершенно естественно, но ты?!
– Да что во мне такого особенного?! – Генка слегка нервничал.
– Ты, Геночка, частенько выходишь на сцену и заставляешь энное количество людей настраиваться на определенный лад.
– Ну и что?
– Я делаю то же самое, только не посредством театрального действа, а с помощью определенной организации пространства. И ты, и я работаем с определенными полями энергии. Театральное действо – это тоже физика, только сей ее раздел мало кому приходит в голову изучать, а может и не приходит вовсе. Извините, я не слежу за новостями науки. Но от того, что человек не может научно объяснить какое-либо явление, оно не перестает существовать, ведь так? Знаете, в наличии эфемерного нечто свято убеждены материалисты, для идеалистов же весь мир целиком и полностью всегда был материален.
– А знаете, я с Вами абсолютно согласен, – вступил в разговор Рауль.
– А я и не сомневалась. Именно поэтому я с самого утра таскаюсь с ноутбуком.
Радный вопросительно взглянул на Иру.
– Стас, я думаю, Вы меня поймете. Я не стала бы вдаваться в подробности, если б имела дело с Анатолем Георгиевичем и Георгием Анатольевичем.
– Я понимаю, – слегка улыбнувшись, кивнул Радный.
– Ирчик! И мне бы тоже ничего эдакого не растолковала?
– Тебе в особенности!
– И с чего это я в такой немилости?
– А кто решил, что на монтаж оборудования меня звать излишне?
– Ирчик, я ж о тебе забочусь! Ты ведь знаешь, что я тайно влюблен в тебя!
– Так, всё, проехали, – отрезала Ира, пересела ближе к Раулю и включила ноутбук.
– Может быть мне удалиться? – уморительно изобразил обиженного дитятку Генка, вызвав всеобщее веселье.
– Ладно уж, смотри и слушай, – весело сказала Ира и приступила к повествованию, иллюстрируя его jpeg файлами.
Ирин рассказ начинался с самого начала, с Генкиного предложения сотворить коллекцию мебели по мотивам изысков примитивных культур. Она показала присланные им фотографии и пояснила, что сам Генка изъявил желание, чтоб ее работа не была простой стилизацией. Затем она рассказала, как честно просматривала фотографии каждый день и как однажды заметила на них стрелочки с указанием сторон света, и как ее осенило:
– Представляете! Каждое изделие на этих фотоснимках действительно наделено четкой ориентацией по сторонам света, то есть у каждого есть север, юг, запад и восток, зафиксированные в особой обработке. Что-то подобное в отношении интерьера несет в себе система Фэн Шуй, но… хотя, может быть, я не слишком скрупулезно изучила ее. В общем, идея с ориентацией по сторонам света захватила меня. И, представляете, звоню вот этому Генке, а он ни сном, ни духом! Я сначала подумала, что он лукавит, но потом поняла – вряд ли.