Прогулка по висячему мостику
Шрифт:
— Сатрап ты, Генка!
— Врет она все! Раньше одиннадцати я к ней не появляюсь.
— Вот потому и спит, что она приличная девочка, а все приличные девочки в одиннадцать уже бай-бай.
— Да, утра!
— Хм! До утра?! Да кто ж такое выдержит! Конечно, она потом на море не хочет! Шутка ли, девочке до утра спать не давать!
— Женич! Сволочь! Я утром к ней прихожу в одиннадцать!
— Ирка! А чё он так нервничает?
— Да все эскизы по своему заказу увидеть хочет.
— А! А ты ему не показываешь?
— А
— Ай-ай-ай! Лентяйка!
— Во-во, Женич! И я говорю лентяйка!
— Ирка, а он тебя шваброй обозвал!
— Ты первый начал!
— Ладно, Ген! Хорош прикалываться!
— Вот-вот, Женич, первый начал, а теперь съезжаешь?
— Да, съезжаю! Между прочим, тебе, Генка, я с домашнего набрал. Усёк?
— Я давно усек, что на бабки разводишь.
— Вот то-то же! Так вы сейчас на пляж?
— Да.
— А куда, если не секрет?
— На Ривьеру.
— А что будет, если я к вам присоединюсь?
— Жень, ты знаешь, что с ясновидением у меня просто никак, но интуитивно я чувствую, и мне кажется, что это и есть истинное знание — будет здорово!
— Ох, Иришка! Прилежная ты ученица, но иногда — почти всегда — так и чешутся руки задать тебе хорошую трепку! Язва! Ладно! До встречи!
Перед выходом Ира быстренько включила компьютер и быстренько скачала на флэшку весь абракадабровый ассортимент.
— Ага! Женичу уже что-то сделала, а мне — нет!
— А ты не подглядывай.
— А я и не подглядываю — я подслушиваю. Твой копм пашет по уровню шума чуть тише отбойного молотка. Менять не думала на поновее, а?
— Вообще-то надо бы уже. Может, подаришь?
— Не вопрос!
— Э! Генка! Ты это… Я ж пошутила!
— А я серьезно. Тебе серьезно нужно копм обновить. Ну-ка… — Генка влез в какие-то малознакомые Иришке программистские дебри. — Да он у тебя откровенно пещерный! Как пить дать, добыт трудами археологов! Как ты вообще работаешь?
— Да вроде неплохо.
— Ирчик, ты, видимо, понятия не имеешь, что значит хорошо. Так, ладно, сейчас на море, а потом решим проблему твоей компьютеризации.
Женечка стоял, опираясь о парапет спускающейся к пляжу лестницы, и самозабвенно выдувал облака маленьких, переливающихся всеми цветами радуги, мыльных пузырей.
— Я вас приветствую, друзья мои! — блаженно произнес он и, выбросив в урну полупустой пузырек с мыльной жидкостью, обнял Генку, похлопывая по спине.
У Иры мороз пробежал по спине от ощущения и понимания, что Генка, по общечеловеческим представлениям, вообще-то, приходится Женечке родным сыном. Женечка бросил на нее строгий взгляд, и едва заметно его голова чуть шевельнулась в запрещающем жесте. Ира ответила глазами: «Ну что ты! Никогда и ни за что!».
— Спинным мозгом чую — за моей спиной уже что-то происходит.
— Геночка, тебе примерещилось, — Женечка освободил от своих объятий Генку и заключил в них Иру, подкрепив сие долгим горячим недвусмысленным поцелуем.
— Ну вот… — уморительно состроил детскую обиду Генка.
Отпущенная, наконец, на волю, Ира с трудом держалась на ногах.
— Ирочка! Головка закружилась? Небось, солнышко напекло?
Женечка находился в состоянии повышенной выработки гормона радостной гадостности. Он сгреб к себе Иришку и Генку, и они втроем в обнимку спустились на пляж. Дул достаточно сильный ветер, по морю в преддверии шторма бежали белые барашки. Покинувшую тело одежду пришлось придавить камнями, чтоб не улетела. Купались недолго — волнение моря усиливалось с каждой минутой. Позагорать вообще не получилось — от пронизывающего ветра тело покрывалось гусиной кожей. Иришку так и вовсе колотило от холода. Женечка растер ее полотенцем и в срочном порядке отправил переодеваться.
— Женечка, а я ведь к тебе не с пустыми руками, — сказала Ира, как только они втроем оказались у Женечки дома.
— Да ты что!
— Включай компьютер. Я тебе абракадабру принесла. По твоей книге.
— Вау! Уже бегу!
— Блин!
— Генка, что случилось?
— Ирчик, я ж совсем забыл про твою компьютеризацию!
— У Палладиной проблемы с компом?
— Никаких! Не считая доисторического происхождения.
Генка сел изучать записную книжку своего мобильника, а Ира с Женечкой переместились в кабинет.
Женечка долго и внимательно изучал «абракадабру». Его лицо постоянно менялось.
— А ведь печатать на меловке придется… Палладина, признайся, ты решила меня разорить?!
— Женич, а ты поклянчи у меня денег на издание — я дам, — Генка, скорее всего, уже давно стоял у них за спинами.
— Генка, клянчу! Давай!
— Э-эй! Не так скоро! Я ж только начала! Еще далеко не все готово!
— Слышь, Генка, а ведь она и тебя разорить решила! — Женечка светился счастьем, всем своим видом подтверждая полное удовлетворение Иришкиными работами.
— А разорюсь! В конце концов, Палладина того стоит. Кстати, Ирчик, к концу следующей недели у тебя будет стоять новый, соответствующий всем современным требованиям для работы с графикой ПК. Я дал твой телефон, так что жди звонка.
Часов около десяти вечера Генка засобирался к себе в гостиницу. Его самолет улетал не так уж, чтоб совсем рано утром, но, тем не менее, на него следовало успеть, притом предварительно выспавшись, так как сразу в аэропорту прибытия его ждала деловая встреча, очень важная по его словам. Иришку Женечка, процитировав обращение Мюллера к Штирлицу из «Семнадцати мгновений весны», попросил остаться, на что Генка просто гениально разыграл сцену ревности в стиле итальянской комедии dell'arte, чем изрядно повеселил их.