Прогулки по крышам
Шрифт:
– Угощайся!
– Спасибо, – пробормотала Агата, взяла пирожное и опять прислонилась к перилам.
– А где остальные?
– Эти придурки? – Вуд ловко открыл пиво о край стола. – А, надоели! Вот решил тебя угостить. Не знаю, что ты любишь, поэтому принес всего понемногу.
– Спасибо, – вновь стесненно сказала Агата.
– Да что ты заладила – «спасибо, спасибо»! – притворно возмутился Вуд. Агата затолкала в рот пирожное, чтобы не спросить: «А что я еще должна сказать?» Вуд заговорил с ней чуть ли не первый раз после
Сейчас Агату смущал его ползущий по ней взгляд. Агата запоздало вспомнила, что на ней майка, не прикрывающая колен, волосы растрепаны, на лице – ни миллиграмма косметики.
– Слушай, – серьезно сказал Вуд, ставя бутылку. – А я ведь не сказал тебе еще спасибо за бал!
– За то, что я разрешила твоей сестре раскрасить меня, как индейца?
– За то, что все спрашивали, кто такая эта красотка?
Агата открыла рот.
– Врешь, – сказала неуверенно.
– Я?! Нет! – Вуд поднялся, слегка качнувшись, подошел к перилам. К ней. Зацепил пальцем прядь ее волос и шутливо дернул. – А потом эта красотка опять спряталась за Мортимер. Очкарик Мортимер. Зануда Мортимер. Принцесса, ау-у, где ты?
– Зануда Мортимер – это тоже я, – тихо сказала Агата. – И замухрышка. И очкарик.
– Не-ет, Мортимер, я тебя потерял. Может, поищем вместе?
Он придвинулся, заглядывая в глаза Агаты сияющим взглядом.
– А? – спросил шепотом. Агата вновь пожала плечами, хотя сердце ее заколотилось. Вуд притянул ее к себе.
– Алекс... – пробормотала Агата ему в губы.
– М-м-м?
Опять этот странный, мокрый, тягостный поцелуй. Агата попыталась отвернуться, но Вуд прижал ее к перилам. Тело его было твердым, горячим и вздрагивающим, перила больно впивались в поясницу.
– Ну... не надо... – пробормотала она, когда его руки заскользили по ней.
– Не надо? – выдохнул Вуд. – Тебе же приятно? Расслабься.
Приятно? Да это точь-в-точь как тебя щупают в набитом автобусе – противно, стыдно и некуда ускользнуть...
– Алекс! Перестань!
Он притворился, что не слышит. Не слушал. Агата, свирепея, представила себя взбешенной макакой – сейчас она начнет визжать, царапаться, кусаться... и кидаться банановой кожурой.
Она уже набрала побольше воздуха и вдруг сдулась, как проколотый мяч – совсем рядом прозвучал мягкий голос:
– Я не помешал?
Вуд не сразу услышал. А услышав, не сразу понял. Агата остервенело толкнула его в грудь и отошла. Келдыш проводил ее взглядом. Посмотрел на Вуда.
– Вы спутали комнаты, Вуд?
Тот глядел исподлобья, свесив сильные руки. Агате показалось, что он сейчас кинется на учителя. Келдыш, наоборот, был расслаблен и дружелюбен.
– Тогда вернитесь к себе в номер.
Вуд проворчал что-то – Келдыш благоразумно не стал переспрашивать – и двинулся на выход. Учитель проводил его прищуренным взглядом.
– И – мой совет, юный друг...
Вуд приостановился. Буркнул, не оглядываясь:
– Чего еще?
– Если не хотите, чтобы вам мешали, запирайте за собой дверь. И попробуйте приходить к даме трезвым. Может, тогда вы покажетесь ей более привлекательным.
Дверь сильно хлопнула. Агата вздрогнула и искоса посмотрела на Келдыша.
– Итак, Мортимер? – спросил он спокойно. Зловеще спокойно.
С мгновение Агата готова была разрыдаться, закричать, затопать ногами – но объяснить, как и что происходило. Но тут же на нее напало странное равнодушие – бесполезно. Агата пожала плечами и отвернулась.
– Это все, что вы мне можете сказать? – спросил Келдыш.
– А что я вам должна сказать? – Агата хотела произнести это с вызовом, не получилось, голос ломался.
– Стоило вас оставить на какой-то час, как вы уже тискаетесь с этим... Вудом.
– Ну и что? – враждебно спросила Агата у города внизу. Мерзкое слово «тискаетесь». Противно.
Глубокий вздох за спиной.
– Мортимер, я за вас отвечаю. И я намерен сдать вас с рук на руки вашей бабушке... вместе с вашей невинностью... Если, конечно, она у вас еще имеется.
Пауза. Агата сглотнула и промолчала. Ясно. Вуду он так и словечка не сказал, а ей закатывает сцену. Словно он ее папаша. Или ревнивый муж.
– С этого дня... ночи вы, Мортимер, будете соблюдать комендантский час. Вам ясно? Не слышу ответа.
– Можно подумать, вы сами не тискаетесь, – сказала Агата противным голосом.
– Что-о?
– Вы сами не тискаетесь, не лапаете, не...
Длинная пауза. Агата представила выражение его лица и вжала голову в плечи. Да он от злости может запросто скинуть ее с балкона! И скажет – так и было!
– Вы будете договаривать, Мортимер? – спросил Келдыш очень мягко.
Агата плотнее сжала губы.
– Вот и славно, – сказал, подождав, учитель, по-прежнему разговаривая с ее спиной. – И усвойте одну простую истину. Яне тискаю. И не лапаю. Я ласкаю женщин. Понимаю, вы пока не в состоянии оценить разницу, якшаясь с мальчишками вроде Вуда...
Агата укусила щеку и, спотыкаясь, ушла в комнату. С размаху села на кровать, подбирая под себя ноги. Келдыш смотрел на нее с балкона.
– Зачем вы его впустили?
– Вы же сами сказали, – огрызнулась Агата. – Чтобы поякшаться!
– Не грубите, Мортимер, вам это не идет, – сказал Келдыш.
– А что идет? – злобно отозвалась Агата. – Сидеть дома в гордом одиночестве, когда все кругом веселятся? Мортимер – зануда, Мортимер – чокнутая! А когда красивый парень наконец обращает на меня внимание, я сразу становлюсь шалавой, да?
Она кричала все это, вцепившись в край кровати и подавшись вперед – словно для того, чтобы он лучше слышал. Келдыш шагнул с балкона и закрыл дверь. Задернул штору.