Проходные дворы
Шрифт:
Начальник угрозыска страны, мой большой друг, ныне покойный генерал Карпец прямо сказал мне:
– Брось это дело. Последствия могут быть неадекватными. Я тебе одну историю расскажу, но написать о ней ты должен через много лет.
Был в Москве художник-реставратор. Человек заслуженный и известный, получивший звание членкора Академии художеств.
Жил он весьма скромно, и была у него одна исключительно ценная вещь. Когда-то императрица Екатерина подарила его прабабке бриллиантовое колье необыкновенной работы.
Реликвия эта переходила из поколения в
Приезжий азербайджанец сомнений не вызывал. Он предъявил все положенные документы и сказал, что для него как для коллекционера приобретение колье – главное дело всей жизни. Он продаст машину, часть своей коллекции и соберет деньги.
В назначенный день он пришел с чемоданчиком, полным коричневых сотенных купюр. У академика было только одно условие: предварительно показать драгоценность своему ювелиру. Художник согласился, академик ушел, унося заветные дензнаки, а художник отправился в райотдел милиции. Нет, он не пошел заявлять на азербайджанского научного светилу. Дело в том, что отделение находилось в соседнем доме, и у художника сложились добрые отношения с ребятами из райотдела: художник оформлял им в порядке шефской помощи всевозможные стенды для ленинской комнаты, милиционеры присматривали за его мастерской, в которую привозили на реставрацию весьма ценные вещи.
В тот вечер, оформляя очередной стенд, он рассказал своим друзьям из уголовного розыска о предстоящей сделке. Его милицейских друзей эта история почему-то заинтересовала, и они попросили провести встречу на их территории, конкретно в Даевом переулке.
На встречу поехали на «Жигулях» замначальника угрозыска района. Он сам сидел за рулем. В назначенное время к машине подошли академик и ювелир-эксперт. Они сели в салон, и ювелир взял в руки колье.
– Да, – сказал он, – та самая вещь, – и начал рассматривать бриллианты.
Внезапно рядом затормозила «Волга» с милицейскими номерами.
Из нее вылезли трое, подошли к машине.
– Уголовный розыск, – представились они и предъявили документы. – Мы должны задержать этих двух людей.
В считанные минуты ювелира с колье и академика пересадили в «оперативную» машину и она рванула вниз по переулку.
Замначальника розыска взял рацию и сказал одно слово: «Разгон».
На выезде из переулка «Волгу» блокировали милицейские машины. Самым интересным оказалось то, что удостоверения Московского уголовного розыска были подлинными, а все трое «сотрудников «МУРа – ворами-рецидивистами.
Дома у одного из них нашли фотографию, сделанную в ресторане «Арагви». Там он был запечатлен вместе с Борей Цыганом и человеком, которого я знал по кличкам «Умный» и «Сократ».
– Дело это у нас забрали, – добавил Карпец, – и почему-то поручили Управлению БХСС. Чем оно кончилось, я не ведаю, меня от оперативной работы отстранили.
Кстати сказать, следов этого дела я потом не нашел ни в каких документах МВД.
Под Новый год, 30 декабря 1981 года, в подъезд высотного дома на Котельнической набережной вошли трое прекрасно одетых мужчин с огромной елкой.
– Мы к Ирине Бугримовой, – сказали они вахтеру.
– А ее нет дома.
– Знаем, знаем, мы ее коллеги, артисты цирка, привезли Ирочке подарок – елку.
Артисты были настолько вежливы и обаятельны, что вахтерша ни на минуту не усомнилась в их словах.
Она начала беспокоиться минут через сорок. Поднялась на нужный этаж, увидела елку, прислоненную к стене. Артистов не было. Они словно растворились в многоэтажном доме.
Терзаемая страшными мыслями, вахтерша бросилась к черному ходу. Он был открыт. Тогда она вызвала милицию.
Приехавшая Бугримова не нашла в квартире своей уникальной коллекции бриллиантов. Часть из них всего два дня назад она надевала на новогодний прием во французском посольстве.
Дело под контроль взял административный отдел ЦК и лично его заведующий генерал-полковник Н.И. Савинкин.
Через три дня после ограбления в Шереметьевском аэропорту был задержан человек, улетавший в ФРГ. За подкладкой его пальто обнаружили несколько бриллиантов Бугримовой.
Курьер раскололся сразу и назвал имя Бориса Буряце. В квартире Цыгана нашли ценности, принадлежавшие известной дрессировщице.
Борис был спокоен. Он позвонил Галине Брежневой и стал ждать, когда чекисты оставят его в покое. Но этого не случилось. Курирующий следствие по этому делу зампред КГБ Семен Цвигун приказал его арестовать.
Генерал армии Цвигун, он же писатель С. Днепров, лауреат Госпремии РСФСР за сценарии фильмов «Фронт без флангов» и «Фронт за линией фронта», – точно знал, что его друг, генсек Брежнев, поддержит его. Так же, как в свое время, в 1952 году, и.о. министра госбезопасности Молдавии полковник Цвигун прикрыл бывшего первого секретаря республиканской партийной организации Брежнева от гнева самого Сталина.
Брежнев в тот момент уже стал секретарем ЦК, а в Молдавии началось знаменитое дело Павленко. В этой многомиллионной афере были замешаны руководители республики.
Сталин приказал устроить политический процесс. Цвигун сделал все, чтобы фамилия Брежнева не фигурировала ни в каких документах этого беспрецедентного по масштабам дела.
Но весьма опытный оперативник Цвигун забыл, что в политике нет друзей. Эта забывчивость стоила ему жизни. После тяжелого разговора с Сусловым, понимая, что его карьера рухнула, 19 января в 16 часов 15 минут он застрелился на своей даче в Усово.