Проходящий сквозь стены
Шрифт:
– А сколько еще, – сказала Анжела, распираемая гордостью, – в данный момент, как говорит мой папа, не за компом?.. Так что, девочки… кого выбираем?
Герда указала пальцем:
– Попробуй вот этого. Имя русское, а живет в Калифорнии. Спроси, Шварценеггера видел?
Анжела проделала пару манипуляций, на экране появилась макушка, парень что-то печатает, но на писк вызова поднял голову, затуманенные глаза не сразу сфокусировались, но тут же лицо расплылось в улыбке.
– Привет, – проговорил он с некоторым акцентом. – А я
– Люся, – ответила Анжела, подруги за спиной прыснули. – А почему ты в Калифорнии?
– Родители переехали, – ответил он. – Работу предложили с высоким окладом, кто устоит?.. Уже три года здесь, даже я начинаю забывать язык… А кто у вас за спиной?
– Мои подружки, – сказала Анжела-Люся. – Это Наташа, а это Берта. Очень хорошие девочки.
– Я это вижу, – ответил Женя и широко улыбнулся. – Очень даже. У Берты сиськи такие, что Памела позавидует.
Тоня улыбнулась застенчиво, сказала с непривычной для нее жеманностью в голосе:
– Скажешь еще…
– Натуральные? – поинтересовался Женя с той же широкой улыбкой.
Тоня спросила что-то взглядом у Анжелы, та улыбнулась и кивнула. Тоня замедленными движениями сняла через голову маечку. Женя присвистнул: крупная и высокая грудь Тони держится пока что без всяких лифчиков, идеально очерченная, с торчащими ярко-красными ниппелями. Тоня горделиво попозировала, чувствуется, что перед мальчишками обнажалась не раз, есть чем похвастаться, затем надела маечку и с победной улыбкой села на диван.
– Круто, – протянул обамериканившийся Женя. – Тебе можно сниматься в «Плейбое». Или в рекламе нижнего белья. Большие деньги зарабатывать будешь!
Герда, ощутив себя задетой, сбросила маечку тоже. Грудь у нее поменьше, но такая же красиво оформленная, торчащая, с крупными сосками, в талии Герда тоньше, к тому же двигается с той грацией, что дают ей подтанцовки в школьных концертах. Женя снова присвистнул в восторге, а подбодренная Герда после секунды колебаний с решимостью сбросила и юбочку.
Как оказалось, трусики она не носит, сюрприз, волосики внизу живота сбриты или как-то удалены начисто, а на ягодицах вытатуировано по огромной красной ягоде черешни. Она чуть потанцевала, заставляя черешни вызывающе приподниматься, потом рассмеялась и села рядом с Тоней.
Женя взвыл:
– Ну почему я так далеко? Почему?
Герда расхохоталась и шире раздвинула колени. Женя охнул, лицо его так приблизилось к экрану, что стало видно только белое расплывчатое пятно. Герда хохотала, он наконец отодвинулся, лицо смущенное, в глазах желание дотянуться через океан. Герда расхохоталась еще громче. Ее пальчики опустились вниз, легонько раздвигая полные губы, трогая и поглаживая клитор, на зрителя из-за океана смотрела хитро и вызывающе.
– Что вы меня мучаете? – взвизгнул Женя. – А тут сижу, гранит науки грызу…
Уже и Тоня, приподняв юбочку, раздвинула колени. У этой тоже нет трусиков, такие девчонки очень любят подниматься по высоким лестницам, когда ребята снизу провожают их взглядами, а потом смотрят невинными глазами: что-то вы, ребята, смущенные, скованные… И держитесь как-то неестественно.
Анжела осталась за кадром, подбадривающе показывала подружкам большой палец. Женя горестно взвывал, наконец и Анжела сбросила одежду, малость потанцевала нагишом, а потом принялась мастурбировать перед камерой, демонстрируя частые оргазмы. Хотя кто знает, может быть, и в самом деле настоящие, у женщин хрен кто поймет, какие из них какие.
Я чувствовал себя как оплеванный. Даже как будто окунули с головой в дерьмо и еще заставили хлебнуть. Дело даже не в том, что разделись и дразнятся, ну и что, даже мастурбировать никому не заказано, это лучше, чем трахаться в подворотнях со всякой швалью, но весь прикол в том, что все трое играют ангелочков в школе!
Вон Наташа Носкова или Света Поперечная никогда не изображали тихих пай-девочек, чистых и невинных, трахаются с одноклассниками даже на перемене, все это знают, а эти всегда строили из себя девственниц, целомудренных овечек.
Женя сбросил рубашку, лицо его уже блестит от пота, Анжела сказала поощряюще:
– Ну-ну, чего остановился?
Тот торопливо сбросил дрожащими руками штаны, в районе трусов уже набухло горбом, а когда стащил их тоже, девочки охнули, Анжела заплодировала, а Герда сказала весело:
– Ого, я бы охотно взялась за такой!
– А у меня такое во рту не поместится, – сказала Тоня печальным голосом, она вытянула губы трубочкой. – Видишь, какой у меня ротик крохотный? Хотя можешь попробовать…
Я чувствовал, как все больше погружаюсь в смердящее говно. Уже и Анжела, что сперва играла роль хозяйки и держала на первых ролях Герду и Тоню, разогрелась, выгибается обнаженная, ухватила тихую Тоню за волосы и прижала ее лицо к своим раздвинутым ногам. Тоня послушно начала ритмично двигать головой, лицо Анжелы перекосилось в гримасе отвратительного наслаждения.
Я пытался твердить себе, что лесбиянство – хорошо, даже красиво, но злость бурлит и рвется наружу, как будто я не я, а проснувшийся вулкан на Камчатке. Сжечь бы на фиг всю квартиру, и сжег бы, если бы мог, от злости разогрелся так, что и бетон вокруг меня начал светиться красным.
Через пару минут наконец врубился, какое, на фиг, лесбиянство, это же хрен что такое, какие-то римские оргии, Калигула покраснел бы или вовсе удавился от зависти, ну и примерные девочки, ну и лицемерочки… Света Поперечная ничуть не скрывает своих вольных манер и вольного поведения, но голову наотрез, что ей эти оргии по фигу, ей важнее потанцевать, сходить в турпоход, оттянуться на дискотеке, а мимолетный секс – это как воды напиться: можно мимоходом выпить стакан, но бочку пить совсем неинтересно.