Прохоровка без грифа секретности
Шрифт:
В Военной энциклопедии издания 1999 года мы уже не обнаружим категорического вывода о разгроме противника 12 июля, хотя там и повторяются взятые с потолка цифры: «Потери противника составили 360 танков и штурмовых орудий, что предопределило срыв его наступления на Курск» 1. Тем не менее в официальных изданиях, популярной литературе и в выступлениях, приуроченных к очередным юбилеям Курской битвы, по-прежнему (видимо, по инерции) утверждается, что сражение 12 июля было выиграно нашими войсками и танковый корпус СС был разгромлен. Все последующие события в течение десятилетий подавались в упрощенной трактовке – двумя-тремя фразами. Примерно так, как это сделал бывший командующий Степным фронтом маршал И.С. Конев: «Сражение
При этом читателя или слушателя ненавязчиво подталкивают к довольно распространенной логической ошибке: «после этого – следовательно, вследствие этого». Вольно или невольно, им внушается мысль, что разгром немецко-фашистских войск и их последующий отход явились результатом того самого «знаменитого» танкового сражения 12 июля, решающую роль в котором сыграла 5-я гв. танковая армия. Если бы это было так! В действительности ни одной из противоборствующих сторон не удалось достичь поставленных целей, и ожесточенные бои под Прохоровкой продолжались и после 12 июля. В течение 13–15 июля противник сумел провести частную операцию по окружению соединений 48-го ск 69-й армии, избежать которого удалось с большим трудом и значительными потерями в людях, вооружении и технике. И кризис в операции «Цитадель» наступил только в связи с переходом в контрнаступление войск Брянского и Западного фронтов.
2-й тк СС отразил сильный контрудар 5-й гв. ТА и даже несколько расширил плацдарм на северном берегу р. Псёл, но выполнить задачу по прорыву нашей обороны и по разгрому резервов Воронежского фронта не смог. Замысел врага был сорван упорным сопротивлением войск армий А.С. Жадова и В.Д. Крюченкина, действующих на флангах танковой армии П.А. Ротмистрова, а также активными действиями армий М.Е. Катукова и И.М. Чистякова. Стойкость наших войск показала врагу, что попытки продолжить наступление будут связаны с большим риском. Больше того, к исходу 12 июля Хауссер сделал вывод, что, несмотря на высокие потери в танках и живой силе (согласно сводке, к вечеру немцы уничтожили 244 русских танка), русские подтягивают крупные танковые резервы в район между Прохоровкой и Петровкой и что 13.7 следует ожидать их наступления. По ряду причин, о которых говорилось выше, не дал ожидаемого результата и фронтовой контрудар войск Воронежского фронта. При этом танковая армия П.А. Ротмистрова понесла огромные потери, несопоставимые с потерями противника.
В Москве с большой тревогой оценивали обстановку в этом районе. 12 июля в 1.45 директивой Ставки ВГК командующему Степным фронтом генерал-полковнику И.С. Коневу была поставлена задача:
«1. Уничтожить группировку противника, двигающуюся в направлении Корочи и далее к р. Оскол, совместными ударами Рыжова с Обуховым с юго-востока и Соломатина [15] с севера, для чего:
а) Рыжова с Обуховым к исходу 13.7 сосредоточить в районе Новый Оскол, Велико-Михайловка, Сидоровка, Булановка, Слоновка.
15
Рыжов А.И. – командующий 47-й А, Обухов А.Т. и Соломатин М.Д. – соответственно командиры 3-го гв. мк и 1-го мк Степного фронта (ЦАМО РФ. Ф. 3. Оп. 11596. Д. 13. Л. 164).
б) Соломатина из района Солнцево к утру 13.7 вывести в район Вязовое, Скородное, Боброво-Дворское 3.
На следующий день Конев доложил в Ставку свои предложения по разгрому прорвавшейся группировки противника с использованием войск Степного фронта. Для этого он предложил создать в районе Скородное, Короча ударную группу армий в составе 47, 53 и 52-й армий, 1, 3 гв. мк и 4 гв. тк. С учетом необходимой перегруппировки срок готовности к наступлению – 19.07.1943 г. 4.
Но до подхода глубоких резервов надо было еще продержаться. 13 июля Василевский в своем докладе в Ставку сделал вывод, что
«Таким образом, противник сосредоточил против Воронежского фронта основную массу своих подвижных соединений. Разгром этих подвижных войск противника означал бы крупное поражение противника.
Однако для разгрома противника нужно срочно создать еще большее превосходство сил, так как имеющихся, как показал опыт боев, сил для решительного окружения и разгрома противника недостаточно. Войска фронта на основных направлениях 13.7.43 г. продолжают наносить контрудары.
Просим:
1. Срочно усилить фронт и передать в наше подчинение 4 гв. танковый корпус Полубоярова и мехкорпус Соломатина.
2. Дать на усиление авиации фронта один штурмовой авиакорпус.
АЛЕКСАНДРОВ ВАТУТИН ХРУЩЕВ» 6.
Напомним, что фронт в ходе операции уже получил два танковых корпуса, а потом и две армии (всего семь корпусов, из них четыре танковых и один механизированный). Верховный Главнокомандующий ожидал более весомых результатов от ввода в сражение двух армий, в составе которых было свыше 100 тысяч солдат и офицеров и более 700 танков и САУ. Он был явно недоволен развитием событий на Воронежском фронте. В ответ на очередную просьбу Ватутина Сталин вместо просимых трех корпусов прислал маршала Г.К. Жукова, видимо, посчитав такую замену равноценной. Интересно было бы ознакомиться с содержанием переговоров А.М. Василевского с И.В. Сталиным 12 июля. Мы можем только догадываться, почему Сталин вдруг позвонил Жукову на командный пункт Брянского фронта, войска которого только что перешли в наступление, и приказал ему немедленно вылететь в район Прохоровки, разобраться в обстановке и принять на себя координацию действий Воронежского и Степного фронтов? Ясно, что это было связано с неудачей контрудара фронта и большими потерями 5-й гв. танковой армии.
Заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Г.К. Жуков прибыл на командный пункт Н.Ф. Ватутина утром 13 июля. Маршал А.М. Василевский должен был убыть представителем Ставки на Южный фронт. Перед его отъездом на КП фронта было проведено совещание, на котором также присутствовал и командующий Степным фронтом И.С. Конев. Была всесторонне рассмотрена обстановка, сложившаяся к исходу 12 июля, и итоги контрудара. «Было решено, – вспоминает Г.К. Жуков, – чтобы добиться лучших условий для контрнаступления фронтов, еще энергичнее продолжать начатый контрудар, с тем, чтобы на плечах отходящего противника захватить ранее занимавшиеся им рубежи в районе Белгорода» 7.
Но 13 июля, как далее может убедиться читатель, и речи не могло идти об отходе врага. Здесь маршал (или тот, кто писал ему статью) явно покривил душой: для продолжения контрудара не было сил. Разрозненные контратаки наших войск проводились с целью сковать противника, не допустить перегруппировки его сил на другие участки фронта. Это подтверждает в своем докладе и офицер Генштаба, который докладывал обстановку по своей линии: «в течение 13–17 июля [танковая] армия вела тяжелые оборонительные бои» 8. Только один 29-й тк потерял 12 июля сгоревшими, подбитыми, подорвавшимися на минах и вышедшими из строя по техническим причинам порядка 170 танков и САУ. В корпусе к 13.00 13 июля в строю оставался всего 51 танк (из них легких – 31), в 18-м тк – 33 танка, из них легких – 18, во 2-м гв. тк – 80; во 2-м тк – 44, в 5 гв. мк – 148, в том числе 1 °CАУ. Фактически танковые корпуса могли решать только ограниченные задачи.