Проигратель

Романова Галина Владимировна

Итак, еще одна неудача. Фатальная, привычная. Ничего нового – он опять сошел с дистанции, только на сей раз для разнообразия даже до того, как пришел на кастинг.

– До свидания. И всего хорошего.

Кивнув на прощание и выдавив улыбку, направился прочь.

По лестнице он спустился спокойно, но уже когда подходил к ресепшену, за спиной послышался дробный перестук каблучков:

– Подождите!

Обернулся:

– Вы мне?

Давешняя девушка подлетела, едва не спотыкаясь, запыхавшись и забывшись, схватила его за локоть, но тут же отдернула руку:

– Извините,

я, – покраснела вся, так, как краснеют только в кино или в книгах, где фантазия автора не имеет границ. Он никогда не видел, чтобы румянец разливался по щекам, скулам, шее так быстро. Даже успел испугаться, не случилось бы с девушкой беды. Он же не сможет…

– Извините, но… как вас зовут?

– А вам зачем?

– Ну, – она побагровела еще больше, хотя больше, кажется, некуда, – я подумала… вдруг для вас это важно… Ведь они, – мотнула головой назад, на лестницу, – вернутся рано или поздно, и я бы тогда передала, что вы заходили! Понимаете? Вдруг… ну…понимаете?

– Понимаю, – кивнул он. – Моя фамилия Станд. Рий Станд. Запомните?

– «Рий» – это сокращенно от… э-э…?

Некоторое время в моде были всевозможные сокращения. Имена обрезали до одного слога и даже порой до одной буквы: «А Варовски», «Ге Агеенко», «Жо Унсет»…

– Нет. Рий. Просто Рий.

– А я…– она прикусила губу, – Булло. Алла Булло. Можно просто – Ла. Стажер. Я тут на практике… Мне предложили эту работу потому, что… ну, я искала… мне надо успеть наработать хоть какой-то стаж, чтобы после окончания учебы легче было найти… ну, вы понимаете?

Он кивнул, сам не понимая, почему стоит и слушает эту девушку. Ему надо уходить. Он опоздал, и нет времени стоять тут и ждать у моря погоды. Просто надо стиснуть зубы и идти дальше.

– А в-вы…э-э…ну…

– Я надеялся принять участие в шоу, – сообщил он почему-то. – Мне прислали приглашение, но из-за… в общем, я в тот день работал и не успел вовремя отослать анкету. Живу я один, и некому было проверить почту и предупредить. Хотел вот зайти и сказать…

– Я могу сказать! – воскликнула Алла Булло так пылко, что он улыбнулся. – Если у вас были форс-мажорные обстоятельства…

– Девушка, не стоит переживать. Все случилось так, как и должно было случиться.

– Но неужели вы просто так сдадитесь? Неужели не попробуете бороться? Это же так просто – только попробовать!

– Консультант Булло, – он прочел ее должность на бейджике, – я уже пробовал. Несколько раз. Результат всегда один и тот же. Я в проигрыше. Прощайте! Спасибо за попытку помочь, но…Вам надо работать.

Кивнув, он миновал вахтера, задержавшись только затем, чтобы получить отметку: «Ушел», – и уже когда толкнул вращающуюся дверь, услышал срывающийся на истерику голос:

– А я все равно скажу, что вы приходили! Рий Станд! Я вас запомнила!

– Звучит угрожающе, – пробормотал он, переступая порог.

Но день все равно пропал. А он оказался в двух шагах от центра города, куда выбирался в лучшем случае раз в полгода, да и то по приглашению. В обычное время не хватало либо времени, либо средств.

…Да, тут многое изменилось. Он дошел

до конца улицы Тружеников, решив не возвращаться на улицу Труда, и вышел на Солнечный Бульвар. Сначала даже не понял, куда попал, пока по табличке на стене дома не прочел название. Долго стоял, качая головой. Бульвара, который и дал название улице, и который он помнил с детства, больше не было. Сначала это действительно был бульвар, но лет двадцать назад его превратили в сквер, мимо которого мчались электро-, энерго– и старинные, еще на бензине работающие, автомобили. Чуть ли не каждый год сквер становился все уже и уже, пока не превратился в одну пешеходную дорожку, вдоль которой рос один ряд кустов и один ряд деревьев.

Теперь деревья исчезли. Остались только кусты, подстриженные ровно наполовину. Пропали и скамейки, не говоря уж о том, что газон срезали до узкой полоски чахлой травы в пару метров шириной. Без деревьев тут стало как-то голо и пусто.

Что ж, этого следовало ожидать. Прогресс планомерно вел наступление на его привычный мир, заставляя отступать по всем фронтам. И рано или поздно настанет час, когда ему – и таким, как он – вовсе не останется места.

Он пошел по бывшему Солнечному Бульвару, раздумывая, как скоро отцам города придет в голову мысль о том, что бульвар без бульвара не существует, и надо как-то переименовать улицу. Скажем, в Проспект Победителей.

…А может, это даже хорошо, что вырубили деревья! Какой в них смысл? Вот сколько машин! И в каждой – люди. Людям надо куда-то ехать. Они спешат. У них дела, которые они обязаны сделать как можно быстрее. У них обязательства, обстоятельства, встречи, которые нельзя отменить. Это он может себе позволить идти по улице, размахивая руками в такт шагам и рассматривая витрины. Вон виднеется эмблема входа в подземку. Свернуть или пройти дальше?

Визг тормозов он просто не услышал и не отнес к себе до тех пор, пока не хлопнула дверца:

– Скорее! Садитесь!

Остановился.

– Это вы мне?

– Да, – перегнувшись вперед, водитель торопливо распахнул дверцу. – Садитесь!

– Но я не понимаю, – он обернулся по сторонам. Жизнь вокруг текла своим чередом. Никто даже не посмотрел в его сторону.

– Да садитесь же! – рявкнули на него. – Нет времени! Поговорить можно и по дороге!

– По дороге куда?

– Я все объясню. Да садитесь же, Станд, если это действительно вы!

И сказано это было таким тоном, что он поверил. Быстро шагнул, распахивая дверцу, уместился на переднее сидение и не успел захлопнуть дверцу, как машина рванула с места. Хороший «Ягуар», легкий и уверенный на ходу.

– Пристегнитесь, – водитель быстро перестроился в крайний левый ряд, собираясь свернуть с бульвара. – Мало ли, что…

Он кивнул, послушно, хотя и с осторожностью выполняя требование.

И понял, что попал, когда за спиной послышался шорох, и нечто твердое, холодное – да почему «нечто», что он не догадался, что это дуло пистолета? – уперлось в затылок:

– Не дергаться.

Так. Спокойно. Только этого ему и не хватало. Хотя, учитывая…

– Это похищение, – констатировал он. – Понимаю.