Проигравшему достается жизнь
Шрифт:
– Как же, Ноябриночка, деньги нужны… Зарплата-то у меня маленькая, это вы там, в Москве, деньги лопатой гребете…
Пропила, в общем. Мать и раньше увлекалась спиртным, а когда единственная дочь уехала в Москву, потихоньку начала спиваться.
– Скучно мне, Ноябриночка… А с водочкой легче. Выпью и забудусь. Взяла бы ты меня к себе, а?
– Куда же я тебя возьму? Я живу на съемной квартире, с подружками. Да я же целый день на работе, мама! Вот буду жить одна и занята поменьше, тогда обязательно!
Она стала работать гораздо меньше, и жила теперь одна, в роскошной квартире, но привезти сюда маму?
– Так ты что, дочь уборщицы? Понятно…
И ведь все об этом узнают! Мама будет целый день маячить перед глазами и, разумеется, мешать ее личной жизни. Еще и пить не перестанет. И пойдет молва, что мать шикарной Рины Кудрявцевой уборщица и алкоголичка! И куда она с таким багажом? Если бы можно было поселить маму в Москве, но отдельно… На самую окраину… И никто бы о ней не знал… Но на это деньги нужны, и немалые. Как-нибудь потом, когда с деньгами будет посвободнее…
Звонить пришлось долго. Рина подумала, что мама на работе, как ей вдруг ответили:
– Але? Ктой то?
– Мама?
– Какая мама? Ты куда звонишь, шалава?
Она уже по голосу поняла, что мать пьяная, но сдержалась.
– Мама, я это я, Рина.
– Какая еще Рина? Шалава! Курва!
– Твоя дочь Ноябрина, из Москвы.
– Ах, Ноябриночка… доченька… – залебезила мать. – Вот обрадовала…
– Мама, как у тебя дела?
– Да плохо, доченька. С работой плохо, со здоровьем. Да и денег совсем нет, Ноябриночка.
– На что же ты тогда пьешь?
– Да друзья зашли. Вот, празднуем…
Рина услышала в трубке пьяные мужские голоса, матерную ругань. «Друзья» матери известны всем, алкоголики, хорошо, не бомжи. А может, та уже и с бомжами связалась.
– Кто там, Машка? – отчетливо услышала Рина.
– Да погоди, дочка звонит… Из Москвы…
– Ах, бля, из Москвы! Буржуи, суки, чтоб вас там всех, мать вашу…
– Да погоди!
И другой голос:
– Ты денег, денег у нее попроси. Пусть пришлет.
– Буржуи, суки!
– Ноябриночка, мне бы денежек немного.
– Мама, ты можешь сказать, на какое лекарство у меня аллергия?
– Ноябриночка… да погоди! Денег бы мне… Сколько сможешь… Хоть бы рублей пятьсот…
– Тыщу проси!
– Мама, какое лекарство…
– Ноябриночка, я бы завтра—послезавтра на почту сбегала. Ты сейчас пошли.
– Хорошо, пошлю, только скажи, на какое лекарство…
– Буржуи, суки! Пусть две тыщи высылает, слышь, Машка?
– Эк, хватил! Две тыщи!
– Ноябриночка, мы тут с друзьями посидели, выпили, ты уж не обижайся, – залопотала мать, видимо ее совсем развезло. – Посидели, выпили… Скучаю я, доченька. Вроде и полегче стало, с водочкой-то… Уж как я по тебе скучаю, осподи-и-и! – завыла она. – Приезжай, доченька-а-а….
– Денег, денег, пусть везет!
– Отвяжись ты! Ноябриночка…
– Мама, я потом перезвоню.
– А денег…
– Я пошлю. Сейчас же поеду на почту, – соврала она.
– Слышали, вы? Сейчас мне дочь денег пришлет! Целых пять тыщ!
Рина не выдержала и дала отбой. Кошмар какой-то! Да не денег ей жалко! Мать все равно тут же их пропьет, хоть тысячу, хоть пять. Но как же узнать, на какое лекарство аллергия? Как-как! Да анализы сдать! Скорее всего, мать этого и не помнит.
На почту Рина ехать и не собиралась. А надоедать просьбами о деньгах мать не сможет, за междугородние звонки платить надо. Об этом телефонном разговоре надо поскорее забыть. Нехорошо, конечно, но кто ее заставляет пить? Не на хлеб же просит.
Рина достала из сумочки косметичку и с удовольствием, которое всегда при этом испытывала, подкрасила губы. Ни один мужчина своими прикосновениями не приводил ее в состояние, которое достигалось при помощи кисточки с блеском для губ и щеточки с черной или синей тушью. Тело становилось легким, как перышко, живот пустым, но с каждым прикосновением кисточки к нему приливала кровь, пока не становилось горячо. Совсем горячо! В зеркале отразилось ее лицо с пылающими щеками. «Боже! Какая же я красивая!»
Рина откинулась на спинку кожаного сиденья и закрыла глаза. По всем телу разлилось тепло. Потом она коротко вздохнула, с сожалением убрала в сумочку косметичку и вставила ключ в замок зажигания.
Надо отвлечься. Поехать по магазинам и присмотреть себе кружевное белье с бюстгальтером четвертого размера. Самое красивое, самое дорогое. Новую грудь надо будет как-то отметить. И, разумеется, надеть новое, красивое белье!
1. 7
Рина неуверенно вошла в клинику. В ночь перед операцией вся ее решимость куда-то исчезла, она ворочалась с боку на бок, долго лежала с закрытыми глазами, представляя себя с новой грудью, успокаивала себя тем, что процедура несложная и неопасная, но уснуть так и не смогла.
Раньше ей не приходилось бывать в операционных, хотя… Ей же удаляли аппендицит в раннем детстве! Ну, конечно! Даже шрам остался, предмет Рининых волнений и огорчений, хотя Васик говорил, что шрам едва заметен, это, мол, даже пикантно. Денег не хотел давать, жмот! На шлифовку лазером безобразного с Рининой точки зрения рубца. Самой операции по удалению аппендикса Рина не помнит, ей было года три или четыре…
Тогда же выяснилось, что у Рины Кудрявцевой аллергия на какое-то лекарство. Что значит, на какое-то? В платной частной клинике, где Рина сдавала анализы для операции по увеличенимю груди, ясно сказали, что это аспирин. Проверили мамины слова, самой Рине так и не удалось до нее дозвониться, но подружка, которой она дала поручение, сумела-таки связаться с Кудрявцевой—старшей и все выяснить. Ах, какая хорошая подружка! Прямо ангел-хранитель, недавнее Ринино приобретение! Окружила девушку такой заботой, что другой было бы неловко, но только не Рине! Красота для того и существует, чтобы ей поклонялись. О том, что в данном случае речь идет о женщине, Рина как-то не задумывалась. А ведь женщины ревнивы и завистливы, и помощь от них надо принимать с опаской: а вдруг за этим что-то кроется?
Но глупенькой Рине это и в голову не пришло.
И вот она в клинике. Дата операции назначена, ее ждут.
– Здравствуйте, проходите, – улыбнулась девушка на ресепшн. – Не волнуйтесь, все будет хорошо.
Какое там, не волнуйтесь! Еще не родился человек, который без волнения ложится на операционный стол в ожидании общего наркоза! Мучает мысль: а вдруг не проснусь? Или наркоз дадут плохой, и я все буду чувствовать?
– А у вас наркоз хороший? – спросила Рина у девушки.
– Самый лучший! Да вы не волнуйтесь… А вот и Георгий Рубенович!