Проигравшему - смерть (авторский сборник)
Шрифт:
— А, может, вы слышали о людях, имеющих мотивы для убийства Марти Лека?
Нет, они не слышали. Или же не хотели говорить, боясь быть впутанными в эту историю. И за это их нельзя было осуждать.
Массей сказал, чтобы Анжи перевернулась на спину.
— Теперь давай спереди!
Анжи послушно перевернулась.
Тут было на что посмотреть!
— Джейк! — позвала она, когда я направился к двери.
Я обернулся.
Приподняв голову, она смотрела на меня.
— Мне всегда будет приятно видеть вас, — сказала она.
Я вышел из Института красоты и прошел пешком четыре квартала. Перед стеклянной витриной магазина готового платья, где была выставлена разнообразная одежда, я остановился. В витрине, как в зеркале, отражались улица и тротуары с переходами по обеим сторонам улицы. Никто не останавливался вместе со мной, не сделал подозрительного движения. Похоже, слежки не было.
Я зашел в буфет с горячими закусками и заказал бифштекс с яйцом и кофе. Сидеть у стойки у всех на виду, значило играть на своих нервах, но я должен был перекусить.
Пока меня обслуживали, вошли мужчина с женщиной. Они не обратили на меня никакого внимания. Когда я уже заканчивал еду, вошел маленький, хорошо одетый человек с кислым лицом. Он уселся за стойкой и заказал кофе.
Он взглянул в мою сторону в первый раз после того, как официантка принесла ему заказ. В его взгляде не было ничего особенного, но когда он вонзил вилку в торт, вдруг снова взглянул на меня, и на этот раз лоб его задумчиво наморщился. Потом, быстро отведя взгляд, он принялся за еду.
Официантка принесла ему счет. Он заплатил, а потом вдруг воскликнул:
— Черт побери! Опять забыл позвонить! Этот телефон в кабине работает?
— Конечно, — ответила официантка.
Он поднялся и, не глядя на меня, прошел в кабину. Говоря по телефону, он не спускал с меня глаз.
Я оставил деньги на стойке и вышел. Пройдя квартал, я оказался перед входом в подземку, быстро спустился вниз и прошел на перрон. Едва показался поезд, как появился человек с кислым лицом. Он старался казаться еще меньше и неумело притворялся, что его интересует все вокруг, кроме меня.
Он не был похож на убийцу. Скорее всего, это мелкий жулик, случайно узнавший меня. Он собирался приклеиться ко мне в надежде, что я где-нибудь задержусь надолго и он сможет передать меня людям Лека.
Двери поезда открылись, и я вошел. Все сидячие места были заняты, но большинство ручек — свободны. Моя «тень» вошла через другую дверь и остановилась рядом с дверью, уцепившись за ручку. Едва поезд тронулся, я начал пробираться по проходу к своему преследователю. Тот сделал вид, что поглощен рекламой дезодоранта. Я остановился рядом с ним перед дверью, широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие при торможении поезда. Человек не оторвал глаз от рекламы, на которой была изображена девушка, обрабатывающая дезодорантом у себя под мышками, а также написано несколько строк. Когда через четыре минуты поезд остановился, человек все еще не дочитал эти двенадцать слов.
Двери открылись. Я не шелохнулся, он — тоже. Люди выходили и входили. Я дождался, пока двери не стали закрываться, а потом двинул человека кулаком в живот и выскочил из вагона.
Двери закрылись. Я обернулся и увидел, что человек почти перегнулся пополам, ухватившись руками за живот, и широко раскрытым ртом хватал воздух. Если кто-нибудь из пассажиров и заметил, что произошло, то он отреагировал как нувориш на проблемы других: сделал вид, что ничего не заметил.
Поезд исчез из вида вместе с моим преследователем. Следующий должен был подойти через несколько минут.
Я вышел на улицу. Из такси напротив кинотеатра вышли трое. Я перебежал улицу и сел в машину. На ней я доехал до Лессингтон-авеню, а потом вернулся пешком на Парк-авеню, где встретился в гостинице с одним портье.
Занимаясь сводничеством, он зарабатывал в десять раз больше, чем на основной работе. Но он тоже ничего не знал о моей рыжей.
Следующим местом, куда я направился, был бар между Бродвеем и Восьмой авеню. Там я поговорил с музыкантами джаза, которые хорошо знали ночную жизнь этого района. Я описал им девушку, но и они ничем не смогли помочь.
Было уже достаточно поздно, и Институт красоты, работающий ночью и находящийся рядом с площадью Рокфеллера, должно быть, уже открыт. Это было заведение, куда в поздние часы приходили делать прически актрисы, манекенщицы и проститутки. Замысловатая прическа рыжей не могла быть сделана дома, да к тому же ее надо было регулярно поправлять. Этот Институт был еще одним местом, где я мог напасть на след рыжей. На этот раз я попал в цель.
Когда я подошел, салон только открывался. Зал ожидания был пуст. Было слишком рано для клиенток, да и парикмахерши еще не пришли.
Я нашел только Джеймса, владельца и управляющего салоном, который развалился в одном из кресел одной из кабин и изучал расписание скачек. Это был молодой и стройный брюнет, немного женственный с виду и слегка шепелявящий. Из-за такой внешности многие клиентки вели себя с ним более откровенно, чем обычно позволяли себе в мужском обществе. Некоторые из его клиенток, разоткровенничавшись с ним более, чем нужно, просыпались на следующее утро рядом с ним, раз и навсегда поняв, какой обманчивой бывает внешность.
Едва увидев меня, Джеймс сразу занервничал. Похоже, в городе уже не было ни одного человека, который не знал бы, в каком положении я очутился. Джеймс выронил бюллетень из рук и, побледнев, встал на ноги. Он посмотрел на входную дверь, как будто ожидал увидеть там, по крайней мере, трех бандитов с пулеметами. Откровенно говоря, такой вариант совсем не исключался.
— Ради бога, — взмолился он. — Что вам здесь нужно?
— Я разыскиваю одну девицу, которая, возможно, приходит сюда делать прическу.