Проигравший выбирает смерть
Шрифт:
– Покажите документы, – милиционер перешел на вежливый тон, но продолжал вести себя осторожно. Он пробежал глазами служебное удостоверение и вернул Колубаеву. – Днем я поверил вам на слово, – объяснил он и спрятал пистолет. – Как вы объясните, Руслан Ахметович, что ездите на угнанной машине?
– Что!?
– От директора птицефермы поступило заявление об угоне светлой «Волги». Государственный номер совпадает с вашим.
– Миша, в чем дело? – Колбаев вместе с водителем уже стояли перед капотом и разглядывали номерной знак. – Где прокурорский номер с нулями?!
– Не знаю, Руслан Ахметович.
– Ты от машины отходил?
– Перекусить, в туалет, в отделении посидел, – растерянно перечислял водитель.
– Получается, что номера нам подменили, – повернулся к гаишнику следователь.
– Что ж вы так? Номерки придется вернуть. Снимайте, – обратился Сигалиев к водителю.
– Товарищ капитан, вы не разглядели, кто проехал перед нами? – вмешался в разговор Федорчук.
– Темная машина со спецзнаком. Без света ехала. Я подумал, значит, так надо. Внутри две-три фигуры.
– А куда они могли направляться? – ревниво перехватил инициативу в расспросах Колубаев.
– Если бы на трассу хотели выскочить, в другую сторону бы выезжали. – Капитан задумался и почесал нос. Глаза с сомнением прощупали темноту, где скрылась машина. – Есть тут одно гиблое место – Гиптильник называется. Туда давно никто не суется. Боятся. У этого места свои законы.
– Что за Гиптильник?
– Там поселок раньше был. А в шестидесятых туда какая-то экспериментальная ракета с ядовитым топливом гробанулась – с гиптилом. Многие тогда бесследно исчезли, в эпицентре даже кирпичи испарились. Военные сразу все огородили, объявили поселок зараженной местностью. Тех, кто в живых остался, увезли куда-то, но назад никто не вернулся. Из местных со станции одно время туда повадились мародеры и любопытные. Но потом с ними стали приключаться странные болезни. Сначала волосы выпадали, потом язвы в горле и по всему телу, человек скрючивался, высыхал и умирал. Лечить таких не брались, только колючку вокруг Гиптильника увеличили. С тех пор туда наши не лезут.
– Интересно, – Колубаев задумался. – А эти, выходит, смелые?
– Или глупые. В Гиптильник, поговаривают, одно время химические отходы свозили, но потом все забросили. Хотя с тех пор много времени прошло.
– Миша, едем туда, – уверенно приказал следователь, направившись к машине.
Сигалиев с сомнением посмотрел на них.
– Машину помогите вытолкнуть, – тихо попросил водитель.
Гаишник, милиционер и следователь уперлись в задний бампер. «Волга» газанула, обдала Колубаева снопом песка и выкатилась на дорогу.
– Вот черт! Точно говорил Гурский, никакой зарплаты на одежду не хватит. – Руслан ожесточенно отряхивал брюки. – Ладно, помчались!
Хлопнули дверцы машины, дальний свет фар задрыгался в черной мгле.
– Погодите, я забыл вас предупредить, что… – капитан ГАИ бросился было за «Волгой», но быстро передумал. – Раз такие шустрые, тогда сами разберетесь.
Глава 41
– Есенин, куда мы прем? Ни хрена не видно! – Ныш, вцепившись в руль, склонился к лобовому стеклу. Ближний свет фар не успевал прощупывать стремительно стелящуюся под колеса каменистую степь.
– Держи прямо! Дальний не врубай! – приказал Есенин.
Жалкое подобие дороги давно закончилось. «Волга» подпрыгивала на ухабах, ухала амортизаторами, по днищу били мелкие камешки, одинокие колючки стегали по колесам. В багажнике громыхнуло.
– А каково нашему фраеру? – заржал Хамбиев, клацнув в очередной раз зубами на кочке. – Как килька в банке мотыляется!
Ныш неожиданно прервал смех и вытянул шею над рулем:
– Что там? Заграждение!
Впереди ровную степь перегораживала густая проволочная лента. По центру на двух покосившихся столбах накренились высокие створки сеточных ворот.
– Дави на газ! Бей по воротам! – крикнул Есенин и обхватил Нину. – Дави!
Ныш откинулся на сиденье, уперся руками в руль, нога вжала в пол педаль акселератора. «Волга» ударила в центр ворот, поддела их. Створки сорвало с петель, они громыхнули по крыше, подпрыгнули на багажнике, вспороли землю позади автомобиля. Облачко пыли заволокло образовавшийся в ограждении проем.
– Вырубай свет! – крикнул Есенин. – Полностью!
Ныш послушно повиновался.
– Теперь тормози! Яма! – последовала новая команда.
«Волга», сделав крутой вираж, остановилась на краю большого черного углубления. Камешки из-под визжащих шин волной брызнули вниз и поскакали по твердой корке ямы. Где-то в глубине они плюхнулись в невидимую жидкость.
Ныш испуганно озирался:
– Где мы?
Справа темнела огромная конусообразная яма. Слева торчали мрачные зазубрины остатков разрушенных строений.
– Пред тобою, Ныш, Гиптильник, – мрачно произнес Есенин. – Превратим его в могильник. В этой яме яд витает, все бесследно растворяет.
– Ух, ты! Опять стихи! – присвистнул Ныш.
– Где дышит смерть, рождается вдохновение. – Есенин глубоко вздохнул и, не выражая никаких эмоций, потянул за волосы испуганную, сжавшуюся Нину. – Ныш, вытаскивай нашего приятеля.
Хамбиев открыл дверцу и выскочил из машины. Под ногами что-то захрустело, Ныш с трудом удержал равновесие.
– Черт! Что это? – Он наклонился, разглядывая валяющиеся на земле белые кости. – Здесь кто-то сожрал сайгака или барана.
– Ракете все равно – человек ты или скотина. В Гиптильнике все сдохли одинаково, – философски изрек Есенин.
– Нет, этого сожрали недавно. Запах еще остался. А как косточки обглодали!
– Говорят, здесь крысы-мутанты водятся.
– Ну, местечко! Валить надо быстрее отсюда! – Возбужденный, весь как на иголках, Ныш открыл багажник. – Вылезай, шустрик. Отпрыгался.
Скрюченный Заколов, прищурившись, посмотрел вверх и неловко выбрался наружу. Первым делом он с удовольствием распрямился, прижимая связанные руки к животу.
– Хозяйство не отшиб по дороге? – хихикнул Ныш. – Но тебе все равно теперь ничё не понадобится.