Проигравший
Шрифт:
Потом он, наконец, встал, положил на стол несколько купюр и вышел из кафе на улицу. Засунув руки глубоко в карманы, он несколько секунд постоял в дверях, а потом шагнул прямо под дождь. Но прежде, чем сделать шаг, скосил глаза и посмотрел прямо в объектив камеры. Стогову даже показалось, будто он успел усмехнуться.
– Стоп! Можно немного назад?
Картинка начала двигаться в обратном порядке. Парень вытащил ногу из лужи и спиной переместился к двери кафе. Майор снова нажал на паузу. Сомнений не было: парень отлично понимал, что его снимает камера, и,
– Во сколько, ты говоришь, застрелили узбека?
– По тайм-лайну камеры, которая снимала кабинет, в девять часов сорок минут. Ну и сколько-то там секунд.
Оба они одновременно опустили глаза в левый нижний угол монитора. Цифры показывали ровно девять часов сорок минут и сколько-то там секунд.
Майор откинулся на спинку дивана.
– Ты когда-нибудь о таком слышал?
– О каком?
– Чтобы человек был способен одновременно оказываться сразу в двух разных местах?
Ответил Стогов не сразу. Но все же ответил:
– Знаете, товарищ майор, вообще-то слышал. Но только, пожалуйста, не спрашивайте меня, где именно, ладно?
– Почему? – удивился тот.
– Боюсь, мой ответ вам не понравится.
Вторник, 17 октября, 20–19
– Фамилия, имя, отчество?
– Головачев Михаил Сергеевич.
– Возраст?
– Двадцать шесть лет.
– Семейное положение?
– Холост. Хотя на следующей неделе должен был жениться.
Парень опустил глаза. На запястья у него были надеты наручники. Еще одними наручниками его браслеты были пристегнуты к столу. Вряд ли кто-то из присутствующих боялся, что парень сбежит или бросится на милиционеров. Пристегнули его вовсе не поэтому.
Майор не уставал повторять подчиненным: задержанный сразу должен понять – прежняя жизнь для него осталась в прошлом. Теперь с ним будут происходить лишь самые ужасные ужасы. В этом новом мире возможно все… даже самое страшное… даже то, что прежде казалось ему невозможным… даже его собственное тело больше ему не принадлежит. Его можно наручниками пристегнуть к столу, и задержанный станет сидеть не в той позе, в которой ему удобно, а скрючившись, неловко изогнувшись.
«Это полезно, – говорил майор. – В такой позе они куда как искреннее отвечают на вопросы».
– Я буду задавать вам вопросы, а вы отвечайте на них как можно искреннее. Это в ваших интересах, понимаете?
– Да, понимаю.
– Тогда приступим?
– Хорошо. Давайте приступим.
На самом деле в интересах задержанного было бы вообще не отвечать на вопросы, которые задавал ему майор. В большинстве случаев, если задержанный на допросе молчал и отказывался отвечать, то после допроса им приходилось просто отпустить его и извиниться. Да только никто из попадавших в этот кабинет подобных тонкостей обычно не знал. Им казалось, будто милиционеры и вправду способны смягчить их участь. И поэтому все они послушно отвечали на заданные вопросы. А по окончании беседы отправлялись
– Что за отношения связывали вас с убитым?
– С Рашидом? Мы были с ним деловыми партнерами.
– Что конкретно это означает?
– Я работаю на довольно крупную строительную корпорацию. А он занимался рабочими.
– Занимался рабочими?
– Ну да. Для строительных работ нашей корпорации нужны люди. Он привозил рабочих из ближнего зарубежья.
– То есть он был работорговцем, а вы его заказчиком?
Парень усмехнулся. Даже несмотря на прикованные к столу руки, выглядел он все равно так, будто вел несложные бизнес-переговоры, сидя где-нибудь в лобби-баре. Сейчас контракт будет подписан и он на дорогой машине уедет решать другие, более важные вопросы.
– Можно сказать и так. А можно посмотреть на это с другой стороны. Вы когда-нибудь были в Средней Азии? А я вот был. Работы там нет вообще. Никакой. Население целых здоровенных государств просто выкинуто на помойку. Здоровые мужики целыми днями сидят по рюмочным и хлещут алкоголь. А мы все-таки худо-бедно предоставляли им возможность заработать. Пусть это небольшие деньги и достаются они им большим потом, но других-то возможностей заработка у них все равно не было, понимаете?
Он помолчал и добавил:
– В любом случае, я никогда не относился к гастарбайтерам просто как к рабочей силе. Разве что, может быть, когда-то давно… Я старался видеть в них людей. Не приехавшие к нам руки, которые после поломки можно будет в темпе заменить новыми, а живых людей с конкретными проблемами.
(Первый раз он увидел ее, когда заехал подписать какие-то бумаги к Рашиду домой…
Тоненькая высокая девочка. Она не опускала глаза, как обычно их опускают женщины Востока, а смотрела прямо ему в лицо. Она чему-то рассмеялась, и он тогда удивился, какая длинная у нее шея.
Они даже не поговорили в ту самую первую свою встречу. Не перекинулись и парой слов. Осталась только картинка: стоящая в дверях по-европейски одетая красивая девочка с длинной шеей. Мог ли он представить, что всего неделю спустя она будет лежать, голая и такая желанная, в его объятиях, а он лицом станет зарываться в ее черные волосы, целовать эту ее шею и осознавать, что так хорошо, как с ней, ему не будет уже ни с кем? Что он будет готов на все, лишь бы она и дальше так вот лежала рядом с ним?)
– Давайте перейдем к сегодняшнему утру. Камера наблюдения показывает, что приблизительно в девять часов сорок минут вы вошли в служебный кабинет пострадавшего и после небольшого диалога выстрелили ему в голову.
– Я уже говорил: в кабинете меня не было.
– Упорствуете? Зря. Камера четко зафиксировала все происходившее в кабинете. Хотите, покажу вам эти кадры еще раз?
– Не хочу.
– Кроме того, сотрудники убитого вами человека в один голос утверждают, что на это утро у вас была назначена встреча с ним.