Проигравший
Шрифт:
– А он и вправду был наследник?
– Понятия не имею. Да мне, честно сказать, и наплевать. Эти восточные ребята любят хвастаться своими выдуманными предками. Кого ни спроси, – каждый минимум бай. Непонятно только, почему при таких предках она работают на стройке и получают двести долларов в месяц.
Стогов выбрался из-за стола и прошелся по кабинету.
– Я ведь к чему спрашиваю? Мне кажется, что если подумать надо всем, что известно нам об эмире бухарском, то и нынешнее убийство станет куда как более понятным. А вы как думаете?
Прикованный наручниками к столу парень
– Вы вот, например, видели кольцо у него на указательном пальце?
Парень лишь хмыкнул:
– Разумеется! Этим кольцом он прожужжал мне все уши. Утверждал, что это подлинный перстень этой… как ее?
– Царицы Савской?
– Точно! И что с помощью этого перстня его предки были в состоянии повелевать джиннами и ифритами.
– А о том, что именно с помощью этого перстня последний бухарский эмир мог одновременно находиться сразу в нескольких местах, он вам не рассказывал?
– Не помню. Может, и рассказывал. Я в эти истории не особенно вслушивался. А почему вы спрашиваете?
– Потому что во всей этой истории с убийством именно это является главным вопросом. Как так вышло, что на записи из кабинета четко видно: в девять сорок вы находились там и выстрелили будущему тестю в голову, а на записи из кафе так же четко видно, как в то же самое время вы вовсе не махали пистолетом, а спокойно пили кофе?
Парень молчал и смотрел Стогову в лицо. Потом сказал:
– Это уж вам решать. Вы же милиционеры, а не я.
– Почему же обязательно нам? Давайте подумаем вместе: какие тут есть варианты? Неужели только мистика, связанная с кольцом царя Соломона и проклятьем эмира бухарского?
– Не знаю. Но похоже, только она. А к чему вы это?
Стогов встал ровно напротив него.
– Вы не понимаете? Я вот тоже долго всю эту историю не понимал. Пока не сделал очень простого умозаключения. Может ли человек одновременно находиться в двух местах? Нет, не может. А коли так, значит…
– Значит?
Стогов наклонился почти к самому уху прикованного парня и тихонечко сказал:
– Значит, это были два разных человека. Скажите, у вас есть брат-близнец?
Вот наступило утро и стало совсем светло. Рассказывал Ибн Шамим, со слов Йазирда бен-Сауда, которому передали знающие люди, что на следующее утро все жители города собрались на площади перед священным камнем аль-Мааса, что означает «Нелживый». Всем им хотелось увидеть, как станет выходить из положения дочь их эмира, ибо что бы она ни сказала в ответ на вопрос, заданный ей суровым отцом, смерть ее в любом случае была неминуема. Признает, что лежала в объятьях юного путника ас-Сакалибы, – смерть ей! А не признает и солжет, – поразит ее молния с небес, ибо от начала времен никто еще не слышал, чтобы солгавший у священного камня ушел бы от заслуженной кары.
На балкон дворца вынесли мягкий диван, и вот на диване возлег сам Сейф ад-Даула. Чернокожие невольники опахалами разгоняли над его
Покрутив усы, он произнес:
– Не приступить ли нам, достопочтенные, к тому, ради чего мы все здесь собрались?
Приближенные в ответ покрутили собственные усы и отвечали так:
– Отчего ж не приступить? Самое время, пожалуй, взять да и приступить.
– Тогда приведите сюда Фатиму, которая раньше считалась моей дочерью, но запятнала это звание и опорочила благородное имя нашей семьи.
Фатима вышла вперед.
– Знаешь ли ты, зачем мы тебя сюда позвали?
– Воистину нет, о отец мой!
– Не называй меня так, а называй меня, как и все жители оазиса, просто «эмир», ибо твое поведение бросает тень не только лишь на меня, но и на всех моих благородных предков!
Заломив руки, Фатима пала перед отцом на землю и заголосила:
– Откуда это?! Кто оклеветал меня, о отец мой?! Назови его имя, и я вызову его на благородный суд перед священным камнем! О, пусть нас рассудят!
Грозный и насупленный эмир еще раз покрутил свои пышные усы. Теперь он делал это немного не так уверенно, как раньше. О коварство женщин! Все-таки трудно мужчине не поверить той, кто смотрит на него с обычным женским коварством.
Подумав, он сказал:
– Хорошо, Фатима. Допустим, слухи, ползущие по городу, это не более чем слухи. Но готова ли ты предоставить доказательства?
– Воистину готова!
– Ты знаешь, что речь идет о проверке твоей честности перед священным камнем аль-Мааса, что означает «Нелживый», и что тот, кто осмелится солгать, положив на него руку, тут же будет поражен молнией с небес?
– Воистину, это мне известно!
– Поступим же следующим образом. Снимите покровы, укрывающие камень, и пусть Фатима положит на него свою руку! Левую или правую, неважно, главное, чтобы ладонь была плотно прижата к камню.
Покровы были сняты, Фатима приготовилась произнести торжественную клятву. Но уже открыв рот, она замялась и убрала руку с камня аль-Мааса, что означает «Нелживый».
И вскричал эмир:
– Ага! Не можешь поклясться! Так значит, все-таки ты виновна?