Происхождение фашизма
Шрифт:
Эффективным рычагом для втягивания массовых слоев в орбиту империалистической политики служил реакционный национализм. Трудно переоценить его роль в подготовке социальной базы фашизма. В то же время нужно иметь в виду, что в распространенных на Западе концепциях национализм изображается своего рода стихийным порывом широких народных масс, который будто бы и подталкивал верхи на путь экспансии. Так, американский историк А. Касселе пишет о «народном национализме», проистекающем из глубоких иррациональных инстинктов масс.
На самом же деле националистическая истерия насаждалась сверху. Наглядным примером может служить Германия, где запоздавший к разделу мира империализм обрел наиболее агрессивный характер. Там основным разносчиком националистической
После того как главой союза в 1909 г. стал Г. Класс, еще более упрочились связи пангерманцев с монополистическим капиталом. Тем более что один из руководителей союза — А. Гугенберг возглавил директорат концерна Круппа и вошел в директорат Центрального союза германских промышленников. Не удивительно, что крупповскую монополию Г. Класс приводил в качестве примера подлинно национального промышленного комплекса.
В «мозговом тресте» союза была широко представлена буржуазная интеллигенция, располагавшая большими возможностями воздействия на массовое сознание. По данным на 1904 г., из 276 членов правления насчитывалось 19 университетских профессоров, учителей и священников — 61, прочих представителей интеллигенции — 62. Если прежде говорили, что прусский школьный учитель одержал победы под Садовой и Седаном (имеются в виду австро-прусская и франко-прусская войны), то теперь с помощью учителей, священников, профессоров, журналистов монополии рассчитывали подготовить массы к борьбе за мировое господство. Достаточно вспомнить хотя бы активную деятельность националистического историка Г. Трейчке.
Пангерманский союз представлял собой своеобразное головное учреждение, от которого тянулись идейно-организационные нити к родственным организациям. Так, в декабре 1913 г. в Германии насчитывалось 3845 местных групп Флотского союза, требовавшего создания мощного флота и неограниченной экспансии на океанских просторах. «Союз рассылал бесплатно многие тысячи экземпляров информационных материалов, организовывал экскурсии учителей и школьников к побережью Северного моря. Благодаря такому размаху своей деятельности, шумихе, поднятой в обществе… Флотский союз представлял для монополий такой рекламный аппарат, каким не располагал ни один другой концерн в мире», — так оценивает роль этой организации Г. Хальгартен{24}.
Националистическую пропаганду вели также Союз сельских хозяев, Германское колониальное общество, Имперский союз против социал-демократии и т. д.
Энергично действовали итальянские националисты. В Италии крикливая националистическая риторика служила взбадривающим средством для слабого, но претенциозного «империализма бедняков» в сравнительно отсталой стране. Националисты стремились подтолкнуть итальянскую буржуазию к более активной борьбе за «место под солнцем», к решительным мерам против социалистов и либеральной демократии, привить ей вкус к «интенсивной», «героической» жизни. «Национальную пользу» они ставили выше социальной справедливости, а реальным воплощением нации объявляли государство, прочное изнутри, способное осуществлять широкую внешнюю экспансию. Сферой вожделений итальянской буржуазии была Адриатика, а также весь бассейн Средиземного моря.
Как и в Германии, национализму в Италии предназначалась роль связующего звена между господствующими классами и массовыми слоями населения. Идея классовой борьбы переносилась на международную арену, ей придавалась видимость борьбы между нациями «молодыми», «динамичными» и «старыми», «одряхлевшими». Причем первые — это нации «пролетарские», а вторые — «капиталистические»,
Националисты иногда принимали позу борцов против капитализма, но отнюдь не своего, итальянского, а английского, французского, американского. Анализируя книгу Э. Коррадини «Итальянский национализм», В. И. Ленин с предельной ясностью выявил смысл этой, по его словам, «дрянной книжонки»: «Другие нации грабят много. Социализм» состоит в том, чтобы наша маленькая и бедная нация догнала или догоняла грабящих много, чтобы и она пограбила больше!»{26}.
Незадолго до первой мировой войны итальянским националистам удалось достичь известного идейно-организационного сплочения. В декабре 1910 г. оформилась Итальянская националистическая ассоциация. «Армию национализма… — отмечает итальянский историк-марксист П. Алатри, — составляла патриотствующая мелкая и средняя буржуазия, но генералами этой армии были крупные промышленники и аграрии»{27}. Программа националистов, нацеленная на внешнюю экспансию, требовала роста экономики, отказа от либерального принципа свободной торговли в пользу жесткого протекционизма. Она выражала интересы монополистического капитала, который стремился закрепить гегемонию внутри страны и утвердиться на международной арене. Уже для наблюдательных современников была очевидна связь национализма с интересами наиболее динамичных ломбардско-пьемонтских монополий. Однако монополисты и помещики предпочитали оставаться в тени, уступая авансцену специалистам по риторике из рядов буржуазной интеллигенции.
Во Франции националистические тенденции подогревались жаждой реванша за унизительное поражение во франко-прусской войне 1870–1871 гг. Французская реакция оперировала идеей «интегрального национализма». Главным ее пропагандистом была крайне правая группировка «Аксьон франсэз», сыгравшая существенную роль в генезисе не только французского, но и западноевропейского фашизма в целом. Как в недалеком будущем и фашисты, «интегральные националисты» манипулировали антикапиталистическими лозунгами, содержавшими противопоставление «созидательного» национального капитала «паразитическому» еврейскому и иностранному вообще.
Британский национализм, или джингоизм, основывался на прославлении подвигов создателей колониальной империи. Либеральный критик британского колониального империализма Д. Гобсон выделял то обстоятельство, что джингоистские страсти сознательно возбуждались в массах дельцами и политиками, заинтересованными в экспансии. У него вызывало обоснованную тревогу то, что «джингоизм становится душой особого рода патриотизма, который можно двинуть на какое угодно безумие или преступление»{28}.
Конкретные исторические факты свидетельствуют о верхушечном происхождении реакционного национализма в империалистических странах. Он органично вписывался в контекст политического курса верхов, получившего наименование социал-империализма. Этот курс предусматривал определенные подачки представителям господствующих наций за счет грабежа колониальных народов в сочетании с националистической пропагандой, культивированием чувства расового и национального превосходства.
Социал-империалистическая политика не была монополией главной колониальной державы — Англии; в тех или иных формах и масштабах ее проводили империалисты других стран.