Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера
Шрифт:
Троцкий, Склянский и еще немногие умели сохранить свой дух и не растерять собственные мысли при неотразимом давлении Сталина — и все они расплатились за это умение собственными жизнями. При этом почти никто из них не мог даже временно подчинить себе Сталина или радикально повлиять на него — это получалось лишь у Ленина, которому Сталин почти беспрекословно повиновался — до поры до времени, а иногда — у Свердлова, умершего, однако, еще в 1919 году.
В этом смысле Гитлеру было очень далеко до его основного внешнеполитического конкурента. В отличие от Сталина, Гитлер годами терпел психологическое превосходство многих своих соратников, отличавшихся самостоятельностью, волей, упорством и непреклонностью. При прямых столкновениях с ними Гитлер предпочитал отступать и уступать.
В
486
Э. Редер. Указ. сочин., с. 444.
Так же к Гитлеру относились и некоторые другие. Все тот же знаменитый Эрнст Рем и вовсе снисходительно и покровительственно поглядывал на Гитлера, даже, похоже, не воспринимая его всерьез. Герхард Россбах, хорошо знавший их обоих во времена начала нацистского движения, так расценивал их взаимоотношения: «Рем запихал в сапоги этого умного и слабого, но одержимого человека и подтолкнул его к действиям». [487]
В критический, последний момент его жизни Рем, обнаруживший, что подвергается расправе по повелению своего ближайшего друга, потребовал, чтобы его расстреливал сам Гитлер. [488] Трудно выносить однозначную оценку этому поступку Рема, совершенному в столь сложной и трагической для него ситуации, но этот демарш не имел никакого успеха: Рема расстреляли и так — безо всякого участия Гитлера. [489]
487
В. Кузнецов. Ночь длинных ножей. М., 2005, с. 85.
488
В. Мазер. Указ. сочин., с. 233–234.
489
В. Кузнецов. Указ. сочин., с. 284–285.
Принято считать, что требование Рема отражало его уверенность не только в том, что Гитлер не посмеет поднять оружие на своего верного друга, но и вообще неспособен самолично пролить кровь.
На наш взгляд, однако, если такие убеждения Рема и имели место, то они значительно усиливали для Гитлера повод и причины расправы над Ремом: Гитлер все-таки не прощал такого отношения сверху к своей персоне — и жестоко ненавидел тех, в ком чувствовал способность к подобному. Его же собственная неспособность противостоять напору таких людей тем более усиливали его негативные чувства к ним — и это могло дорого обходиться последним, хотя в этом не было такой неотвратимой предопределенности, какая обрушивалась на непокорных соратников Сталина!
Отметим, что все, только что написанное, нисколько не противоречит свидетельствам о практически гипнотическом воздействии Гитлера на очень многих — речь тут идет о его взаимодействиях с людьми совершенно разных психологических типов и с характерами различной силы.
Гитлер, судя по всему, легко устанавливал экстрасенсорный контакт непосредственно с подсознанием окружающих, но в одних случаях они в результате подчинялись ему, а в других — он им! Он был явным медиумом, приемо-передатчиком и психической энергии, и информации, связывающих людей при непосредственном общении, причем как излучателем, так и поглотителем этих потоков — в зависимости от силы психологических потенциалов сторон.
При общении с массами во время его собственных речей происходил очевидный двойственный процесс: энергия и внмание массовых слушателей передавались ему и усиливали его возбуждение; последнее, воплощаясь в его речь, в свою очередь передавалось назад этим же людям, усиливая их собственное возбуждение и т. д. — происходила цепная реакция взаимовозбуждений. Все это и завершалось общим катараксисом, доходящим почти до полового оргазма. Известны и достаточно многочисленные случаи, когда изначальное равнодушие аудитории не позволяло стартовать такому процессу — и Гитлер комкал эти свои выступления, завершавшиеся явным провалом. [490]
490
Г. Кнопп. Указ. сочин., с. 75–76, 80.
При индивидуальном же общении Гитлера можно было бы рассматривать как индикатор силы других личностей, разбираясь в том, кто ему безусловно подчинялся, а кто, наоборот, подчинял его себе.
Но самостоятельная жизненная установка Адольфа Гитлера, которую он проводил на совершенно сознательном уровне, абсолютно не допускала его подчинения кому-либо.
По мере того, как Гитлер рос и взрослел, он все лучше овладевал искусством психологического давления на окружающих.
В быту это должно было у него неплохо получаться: сильные личности встречаются не так-то часто.
Однако заметим, что его бросающееся в глаза нежелание обзаводиться близкой подругой жизни (ту же Еву Браун он всегда держал на расстоянии) свидетельствует и о том, что при постоянном общении даже не с очень сильными личностями он постепенно подпадал и под их воздействие — и не мог себе позволить такую потерю собственного влияния на себя самого; это могло быть вовсе не капризом, а сугубо вынужденной формой поведения, если он стремился сохранять полный самоконтроль.
То же относится и к его дружбам с мужчинами — рано или поздно такие отношения начинали его тяготить даже тогда, когда первоначально эти его друзья (такие, например, как Рудольф Гесс или Йозеф Геббельс) безраздельно ему подчинялись.
Психика Гитлера была не на шутку тонким инструментом и требовала от него самого (с разными вариантами ударения в этом последнем слове) тщательного и внимательного самонаблюдения и ухода, периодического отдыха и профилактической самотерапии — вроде все тех же застольных бесед.
Его индивидуальные трудности возрастали по мере того, как он взбирался и наконец взобрался на вершины партийного, а затем и государственного руководства. Там ситуация нередко складывалась существенно похуже для него: сильные личности на верхах управления армией, а тем более — авиацией и флотом, были скорее уже не исключением, а правилом. Не удивительно, что вынужденно вступая в конфликты с ними, Гитлер должен был поскорее прерывать их, отступая и уступая — иначе ему самому угрожала утрата воли, что, повторяем, совершенно не устраивало его на сознательном уровне.
Так же поступали в ответ и некоторые из них. Гросс-адмирал Карл Дениц, такой же морской волк, как Редер, писал о своей стратегии общения с Гитлером: «Я сознательно посещал его штабквартиру лишь изредка, потому что чувствовал, что таким образом могу лучше сохранить свои силы… так как после нескольких дней… пребывания там у меня появлялось чувство, что мне необходимо избавляться от исходящего от него внушения». [491]
491
В. Мазер. Указ. сочин., с. 179.