Происхождение растений
Шрифт:
Как очертания материков, так и горные хребты, а за ними климат и растительность, сильно изменялись в каждом из этих отделов. На том же самом месте Земли суша сменялась морем, затем море уступало место новой суше, а затем и эта последняя сменялась гладью озерных вод или снова опускалась в море.
Наиболее древние слои третичной эпохи, палеогеновые, вначале представляют прямое продолжение слоев меловой эпохи. Они состоят из мергелей, песков, известняков и глин, нередко с прослойками угля лигнита, и принадлежат частью морским и солонцеватым, частью озерным отложениям. В Бельгии, близ города Льежа, найдены хорошо сохранившиеся остатки целого леса, тогда как туфы, открытые близ городка Севана (к востоку от Парижа), сохранили растения, обрамлявшие в эоценовое время водопады. Упомянутый только что лес рос на меловых склонах, изборожденных дождевыми потоками,
Как видно, во Франции и Бельгии растительность эоцена была лесной и приближалась к современной флоре южной части Японии и южных штатов Северной Америки. Другие находки, сделанные при проведении земляных работ в самом Париже, раскрыли картину морского берега с густыми зарослями пальмы нипа, как будто это был берег моря у Сингапура. Остатки той же приморской тропической пальмы нипа найдены были и в эоценовых отложениях у Киева и Одессы вместе с раковинами морских моллюсков. В эоценовых отложениях Швейцарии, страны достаточно северной, обильные остатки лесных деревьев рисуют нам растительность, напоминающую скорее растительность Малайского архипелага, чем растительность даже самого юга Европы. Миртовые и сандаловые деревья, крупные фикусы с толстыми листьями, эвкалипты, гваяковые деревья с их перистыми листьями, мыльные деревья ( Sapindus), крылоплодники и другие представители жаркого климата изобиловали там. где теперь нормально растут лишь дубовые леса.
Рис. 15. Растительность Франции в середине третичного периода:
1 — веерная пальма Flabellaria; 2 — саговники; 3 — финиковая пальма Phoenicites; 4 — пальма сабаль Sabal major; 5 — в воде справа деревянистое осоковое растение ризокаулон Rhizocaulon, слева — кувшинки; на заднем плане, у воды, — рогоз Typha
Эоценовая Европа представляется нам, как значительная по своим размерам суша, прорезанная многочисленными морскими рукавами, где животные и растения находили себе великолепное пристанище. Климат был почти тропическим. Вечнозеленые девственные леса с подлеском из пальм и гигантскими широколиственными деревьями, увитыми лианами, были подходящим пристанищем для похожих на современного тапира палеотериев, кабарги и обезьян, остатки которых также найдены в одних слоях с остатками упомянутых выше южных деревьев.
Согласно сводке И. Вальтера, склоны альпийского острова у Вероны в Италии в эоценовое время были одеты негустым лесом из толстолистных фикусов, эвкалиптов, мирт и сандаловых деревьев. Колючие цезальпинии (сем. бобовых) и безлистные лептомерии (австралийское санталовое дерево) возвышались над подлеском из ююбы (кустарник из сем. крушиновых) и аралий, тогда как великолепные лианы перекидывались с дерева на дерево.
Близ теперешней Ниццы на берегу мелкого, но длинного озера раскидывали свою тень широколиственные веерные пальмы, бананы, драконовые деревья, камедные деревья и другие растения, свойственные теплому климату. На ближайших горах росло 12 видов акаций и многочисленные хвойные (виддрингтония, свойственная ныне лишь югу Африки, можжевельники и сосны), а на водах озера колыхались широкие листья кувшинок.
Далее к северу, на территории современной Франции, росли древовидные папоротники, лавры, сассафрас, магнолии и липы, плющ и виноград взбирались по стволам, а печеночные мхи одевали влажный речной берег. Морские берега Англии и Франции давали приют высоким панданусам и бесконечным зарослям низкой болотной пальмы (Nipa). Их перистые листья темною зеленью окаймляли желтые береговые пески. Далее от берегов раскидывалась сухая степь, на которой красовались группы кустов олеандра, восковницы (Myrica и Comptonia) и магнолиевого растения дриандры.
В южной Австралии изобиловали растения, которые в наше время являются исключительно австралийскими: казуарины. эвкалипты, банксии и миртовые. И здесь морской берег обрастал зарослями панданусов.
На месте теперешней Шотландии между эоценовыми вулканами росли платаны, тополя, кизил, орешник, лавр, многочисленные хвойные, гинкго, подокарпус, тисе и секвойя, немало было также папоротников и хвощей. Следовательно, в то время как в Италии, Франции и Австрии растительность была почти тропической, в Шотландии господствовала флора умеренного пояса, а высокие горы везде были одеты хвойными лесами. Этому соответствует также и распределение ископаемых эоценовых почв. В Италии, Франции и Австрии мы всюду видим красные мергелистые отложения, напоминающие латеритные почвы тропиков, а в Шотландии серые лесные земли.
Следующая группа осадочных слоев, известная под именем олигоценовой, еще богаче представителями растительного и животного мира. К эоценовым постепенно присоединяются формы более умеренного климата. Так, появление разнообразных представителей семейства кипарисовых и других близких к ним хвойных деревьев сближает флору средней Европы с флорами Калифорнии и Японии. Одновременно значительное развитие пальм придавало лесам разнообразный и богатый облик. Замечательно для этого времени полное сходство растительности Европы с растительностью восточной Азии или китайско-японской и с растительностью Северной Америки. Можно смело говорить об общей китайско-американско-европейской флоре. Одновременно в лесах этого периода изобиловали разнообразные представители лавровых, в озерах цвели кувшинки, опушки лесов пестрели разнообразно вырезанной, краснеющей под осень листвой кленов. Не менее разнообразны были и многочисленные виды дубов, ясеней и ильмов.
Рис. 16. Олигоценовый лес Германии
Слева — деревья болотного кипариса Taxodium и секвойи, под ними — подлесок из веерных пальм и папоротников, справа — болото с тростником; сзади — горный склон с лавровым лесом
К олигоценовым наслоениям принадлежат и те замечательные слои, в которых мы встречаем залежи янтаря, особенно частые в Прибалтике. Добыча янтаря началась еще в доисторические времена; это был один из первых продуктов, ради которого мореплаватели восточной части Средиземного моря стали предпринимать на своих несовершенных кораблях дальний путь в Балтийское море, казавшееся им необыкновенно суровым и пустынным. В древнем Риме янтарь ценился весьма высоко, как материал для украшения.
Янтарь — не что иное, как смола хвойных деревьев, которые росли когда-то на морских берегах. Теперь пласты, содержащие янтарь, лежат ниже уровня моря. Морские волны непрерывно разрушают эти пласты, вымывают из них янтарь и выбрасывают его на берег. Рыбаки добывают янтарь со дна моря граблями, сетями и черпаками. Позднее организована разработка янтарных пластов горными работами с берега.
Рис. 17. Цветки олигоценовых растений
1 — цветок коричного лавра (увеличен); 2 — цветок коричного лавра в куске янтаря; 3 — цветок бузины (увеличен); 4 — цветок бузины в куске янтаря
Куски янтаря очень часто содержат в себе остатки насекомых, семена, цветки, листья и другие остатки растений, В Калининграде, который находится как раз в центре янтарного округа, устроен специальный музей янтаря, где собраны тысячи образцов янтаря с разнообразными включениями в него. Основатель этого музея профессор Конвентц определил по этим остаткам, что янтарную смолу выделяли четыре вида сосны и один вид ели, похожий на аянскую ель нашего Дальнего Востока. Кроме того, в янтарных лесах росли вечнозеленые дубы и буки, вместе с пальмами, различными лаврами и магнолиями. Однако сосны в этом лесу занимали преобладающее положение.