Происхождение религии (фрагменты)

Лэнг Эндрю

Предполагая, что аргументы, приведенные в моей работе, получат некоторое признание, я задаюсь вопро­сом: какое воздействие они могут оказать, если, конечно, смогут сделать это, на наши мысли о религии? Каково их практическое значение? Очевидный эффект будет состо­ять в том, я надеюсь, что наша аргументация предосте­режет

нас от того, чтобы принимать антропологическую теорию религии или какую–нибудь другую теорию как окончательно установленный вывод. Я пытался показать, как туманно наше знание, как зачастую слабы наши доказательства и что, обнаружив среди отсталых дика­рей все элементы всех религий уже в определенной степени развитыми, мы не можем исторически сказать, что одни из них возникли раньше, чем другие. Этот вопрос о первичности тех или иных элементов мы никог­да не сможем разрешить с исторической точки зрения. Если мы встречаем дикарей, знающих призраков, а не богов, то мы не можем быть уверенными, что они уже когда–то знали Бога, а затем забыли его. Если мы встре­чаем дикарей, которые знают Бога, но ничего не знают о призраках, исторически мы не можем быть уверены, что высшие верования не вытеснили более низшие. По этим причинам догматические решения вопроса о происхож­дении религии кажутся недостойными науки. Они будут еще более бесполезны тем исследователям, которые по­шли слишком далеко вместе со мной и стали сомневаться в том, действительно ли высшие божества отсталых народов могли развиться и можно ли показать их разви­тие из теории призраков. Тем, кто принял такую точку зрения, все анимистическое учение о призраках, как о единственном источнике религии, будет казаться излиш­не рискованным. Главный практический результат, сле­довательно, будет состоять в том, что появится сомнение в новейших научных мнениях, даже когда они

подкреп­лены авторитетом великих имен и опубликованы в учеб­никах.

Согласно гипотезе, которая предлагается для крити­ческого рассмотрения, существуют два главных источни­ка религии: 1) вера, приобретаемая непостижимым пу­тем [42] , в полного сил, морального, вечного, всемогущего Отца и Судью людей, 2) вера (вероятно возникшая на основе нормальных и сверхнормальных переживаний) в нечто существующее в человеке и остающееся существо­вать после его смерти. Эта вторая вера логически не является необходимой, как исходный материал для пер­вой, даже в ее самой ранней форме. Возможно, насколько мы знаем, она хронологически была более поздней из этих двух вер. Но эта вера также была необходима для религии, во–первых, для того, чтобы в конечном счете принять формулу, согласно которой развивающиеся ин­теллекты могли постичь Могущественное Бытие, уже включенное в верования, во–вторых, как концепция, воз­вышающая природу человека. Посредством второй веры он стал сыном Бога, в которого, возможно, он уже верил и в котором он имел свое существование, существование не предназначенное к гибели вместе со смертью тела. Таким образом, человек есть не только сын Бога, но и его наследник, «дитя бессмертия», способное войти в вечную жизнь. О моральном же влиянии этой веры говорить излишне. […]

42

В свете этого гипотеза св. Павла не кажется столь уж неправдо­подобной.