Происхождение религии (фрагменты)

Лэнг Эндрю

Риттер, Эллиотсон, Мэйо, Грегори. Они всегда следовали тем же путем, каким впоследствии шли Лёббок, Тайлор, Спенсер, Бастиан, Фрэзер, а не тем, каким пошли Гёр- ней, Рише, Майерс, Жане, Дессуар, фон Шренк–Нотцинг. Но первые исследователи были в гораздо меньшей сте­пени озабочены проблемой метода и проблемой досто­верности.

Достоверность! Она была камнем преткновения для антропологии. В поздних работах м–ра Макса Мюллера мы все еще слышим эхо былых сетований. Вы найдете у столь любезных для вас дикарей, — говорит м–р Макс Мюллер, — все, что'вам нужно, и это критическое сужде­ние (по отношению к некоторым антропологам) вполне оправдано. Вы можете, вооружившись карандашом, бег­ло просмотреть несколько книг путешественников и по­добрать те примеры, которые будут подтверждать вашу точку зрения. Предположим, учитывая рассматривае­мую в настоящее время тему, что вы придерживаетесь теории, согласно которой у дикарей можно обнаружить проблески веры в Высшее Бытие. Вы без труда найдете свидетельства, подтверждающие эту теорию. Предполо­жим, вы захотите показать, что у дикарей совсем отсут­ствуют религиозные идеи; и для этой точки зрения вы найдете достаточно свидетельств. Но ваши выводы будут сплошь и рядом основываться на показаниях наблюдате­лей, которые не знают языка туземцев, которые имеют пристрастие к той или иной теории,

которые подверже­ны тем или иным предрассудкам. Можно ли строить науку на таких шатких основаниях, учитывая к тому же, что дикари иногда желают ублажить путешественников или мистифицировать их, что иногда дикари отвечают наобум или сознательно умалчивают о своих самых свя­щенных институтах, что они, наконец, могли никогда не обращать внимания на интересующий путешественника предмет?

На все эти совершенно естественные возражения м–р Тайлор дает следующий ответ [2] . Свидетельства нужно собирать, тщательно изучать, проверять аналогично тому, как это делается в других областях знания. Иссле­дователь, «разумеется, должен самым тщательным обра­зом убеждаться в достоверности тех авторов, которых он цитирует, и, если возможно, добывать различные указа­ния для проверки каждого сообщения». Затем м–р Тай- лор, следуя аргументации Миллара, выдвинутой еще в XVIII в. [3] , говорит о «проверке повторяемостью», о не­преднамеренном совпадении свидетельств. Если средне­вековый магометанин в Татарии, иезуит в Бразилии, уэслеяниц на островах Фиджи (от себя можно доба­вить — шериф в Австралии, пресвитерианец в Цен­тральной Африке, траппер в Канаде) сходятся в описа­нии аналогичного обряда или мифа в столь разных стра­нах и в разное время, то невозможно считать такое совпадение случайностью или обманом. «В настоящее время таким путем подтверждаются важнейшие этно­графические факты».

2

Primitive Culture. I, pp. 9–10.

3

Origin of Ranks.

К этому можно добавить, что даже тогда, когда идеи дикарей неясны для нас, мы часто можем изучать их, анализируя те институты, в которых данные идеи нахо­дят свое воплощение [4] .

Таким образом, антропологические факты, подобно психологическим или любым другим фактам, должны подвергаться тщательной проверке и всестороннему ана­лизу. Следует настойчиво выявлять противоречащие друг другу факты. Нет ничего столь далекого от науки, как выхватывание какого–либо рассказа путешественника, подтверждающего вашу теорию, и игнорирование свиде­тельств, возможно, более ранних или более поздних, или лучше изученных, которые опровергают эту теорию.

4

Позвольте мне упомянуть в связи с этим «Ответы на возраже­ния», которые даны в приложении к моей книге «Myth, Ritual and Religion». Vol. II.

Сказанного вполне достаточно, чтобы показать отно­шение антропологии к проблеме достоверности и утвер­ждать, что, если м–р Макс Мюллер имел в виду опре­деленную часть антропологов, то его позиция вполне оправдана. Именно по этой причине мы будем в своей аргументации придерживаться линии, которая четко прослеживается в подлинно научной и точной книге м–ра Тайлора «Первобытная культура».

Совсем недавно vix aut ne vix quidem [5] выбравшись из холодной тени научного презрения, антропология усвои­ла высокомерные манеры своих сестер в семействе наук по отношению к Золушке, роль которой выпало играть изучению психики. Золушка должна шептать свои сказ­ки, выгребая золу из очага, в то время как другие сестры едут на бал и танцуют с провинциальными мэрами на праздниках Британской Ассоциации. Это невеликодушно и достойно сожаления, так как антропологические запис­ки содержат в себе богатый материал, который еще не подвергался психологическому исследованию. Я не знаю работ известных антропологов, посвященных гипнозу или родственной ему практике у низших народов, не считая бедного содержанием трактата г–на Бастиана «Психоло­гические наблюдения за естественными народами» [6] . И все же мы обладаем большим массивом спорадической информации о психических феноменах у диких людей, которую можно найти в работах путешественников и даже в монументальной тайлоровской «Первобытной культуре». Однако м–р Тайлор, как мы увидим в даль­нейшем, считает этот вопрос не заслуживающим внима­ния или, по крайней мере, выносит за рамки своих исследований решение вопроса о том, являются ли сверх­нормальные феномены, в которые верили дикари, и па­раллельные им феномены, в которые верят цивилизо­ванные люди, фактами реального опыта или нет.

5

Едва–едва {лат.). — Примеч. перев.

6

Трактат опубликован для берлинского общества эксперимен­тальной психологии в 1890 г.

Сейчас этот вопрос не считается бессмысленным. М–р Тайлор, подобно другим антропологам — м–ру Хаксли, м–ру Герберту Спенсеру, а также их последователям и популяризаторам, выстраивает на почве антропологии теорию происхождения религии. Возникновение религии антропология считает результатом ранних и ошибочных рассуждений по поводу известного числа биологических и психологических феноменов, как нормальных, так (со­гласно утверждениям дикарей) и сверхнормальных. Эти рассуждения привели к вере в существование душ и духов. Сейчас антропология, во–первых, считает само собой разумеющимся, что Высшие Божества дикарей представлялись им «духами». Как ни парадоксально это звучит, но именно данное положение выглядит недоста­точно обоснованным, что мы и намерены показать в дальнейшем. Во–вторых, если сверхнормальные феноме­ны (способность к предвидению, передача мысли на рас­стоянии, призраки умерших, привидения умирающих и т. п.) являются действительным содержанием опыта, то выводы, сформулированные в ранней философии дика­рей, могли быть в некоторой степени ошибочными. Но позвольте заметить, что выводы современных материа­листов, которые

отрицают сверхнормальные феномены, возможно, тоже являются несовершенными. Религия, по крайней мере частично, должна выводиться из фактов, которые несовместимы с материализмом в его нынешней догматической форме. Если сформулировать это не так резко и, возможно, более точно, то факты о которых идет речь, «не просто драматически необычны, они не просто экстраординарны и поразительны, они "чужды" в том смысле, что их невозможно вписать в систему представ­лений о мире, навязываемую нам физиками и другими людьми науки» [7] .

7

Mr. A. J. Balfour, «President's Address», Proceedings, Society for Psychical Research. Vol. X, 1894, p. 8.

⁸ Набросок, эскиз (фр.). — Примеч. перев.

Если это так, то делом антропологии — науки о человеке — должно стать изучение, наряду с другими вещами, свидетельств о тех феноменах, которые счита­ются необычными и сверхнормальными, и вера в кото­рые рассматривается как одна из причин возникновения религии.

Такое исследование в области этнографии было бы беспрецендентным. Как мы увидим, антропологи до сих пор не изучали такие вещи, как прохождение дикарей через огонь или безвредное нахождение в пламени, про­демонстрированное тремя святыми отроками. Широко распространенная у дикарей практика прорицания при помощи галлюцинаций, которые вызываются присталь­ным вглядыванием в прозрачную поверхность (вгляды- вание в кристалл), не изучена, я думаю, ни одним антро­пологом. Точность «предсказаний», произносимых дики­ми прорицателями, когда (как они утверждают) на них находит «одержимость» или «вдохновение», не подверга­лась критической проверке и, возможно, не будет ей подвергнута, поскольку мы страдаем отсутствием де­тальной информации. Мы бросаем лишь беглый взгляд на «физические феномены», которые наблюдались дика­рями при использовании ими «волшебной палочки», и не сравниваем их с современными «спиритическими» чуде­сами. Короче говоря, все параллели между явлениями периода дикости и так называемыми «психическими феноменами», о которых сейчас спорят в Англии, Аме­рике, Германии, Италии и Франции, выносятся за рамки критического анализа и сравнения.

Исключением среди антропологов можно считать м–ра Тайлора. Он не умалчивает о существовании параллелей между проблемами периода варварства и современными проблемами такого же рода. Но его интерес к этим проблемам практически заканчивается после того, как он показывает, что эти феномены способствуют станов­лению у дикарей веры в «духов» и выявляет «пережит­ки» этой веры в более поздней культуре. Он не задается вопросом: «Являются ли эти феномены реальными?», он затрагивает лишь философствование дикарей по поводу этих феноменов и остатки этого философствования в современном спиритизме и в религии. Я же намерен совершить то, что до сих пор не сделали ни антрополо­гия, ни психология, а именно дать ebauche [8] , в котором будет предпринята попытка сопоставить феномены ди­кости и современности. Свидетельства, которые мы смо­жем предоставить для изучения, будут, насколько это возможно, исходить из предпосылки, что дикие люди, какими бы ошибочными, какими бы затемненными обма­ном и фантазиями не были их верования, основывались на наблюдениях за реальными феноменами.

8

Ничто человеческое ему не чуждо (лат.). — Примеч. перев.

Антропология интересуется человеком и тем в чело­веке, что может быть выражено словами humani nihil а me alienum puto⁹. Поэтому данные исследования отно­сятся к сфере антропологии, особенно, если они имеют точки соприкосновения с господствующей антропологи­ческой теорией происхождения религии. В соответствии с ней мы будем понимать под религией веру в существо­вание Интеллекта или внечеловеческих Интеллектов, ко­торые не зависят от материального механизма мозга и нервов и которые могут оказывать более или менее силь­ное влияние на судьбы людей и на природу вещей. Мы также имеем в виду веру в то, что в человеке есть эле­менты родственные этим Интеллектам, которые помога­ют трансцендировать знание, получаемое при помощи известных нам органов чувств, и которые, скорее всего, продолжают свое существование после смерти тела. Эти две веры (хотя и не связанные между собой с необходи­мостью по своему происхождению) проявляются глав­ным образом как вера в Бога и вера в бессмертие души.

Очень важно проследить, если, конечно, это возмож­но, происхождение этих двух вер. Если они возникают из реальной связи с Божеством (о чем было сказано в Свя­щенных книгах иудаизма) или если бы можно было дока­зать, что они возникают из неподдающегося анализу sen- sus numinis [9] или даже из «восприятия Бесконечного» (Макс Мюллер), то религия имеет божественный или, по крайней мере, необходимый источник. С позиций теиста, то, что является необходимым, предопределено Богом, следовательно, религия имеет божественное предопре­деление, следовательно, в своих существенных чертах, а не в незначительных деталях, религия истинна. Атеисты или не–теисты, конечно, не согласятся с такими выво­дами.

9

Чувство Божества (лат.). — Примеч. перев.

Ведь если религия, как это понимается сейчас, есть позднейшая эволюционная форма серии ошибок, заблуж­дений и иллюзий, если она порочна в своей основе, а ее современная форма является результатом прогрессив­ных, но незначительных исправлений этих ошибок, то легко сделать вывод о неистинном характере религии, утверждая, что ее представлениям не соответствует ни­чего в действительности. Но такой вывод, по видимости, не следует считать логичным, ибо вся наша наука явля­ется результатом прогрессивных исправлений изначаль­но ошибочных гипотез, выдвигаемых для того, чтобы объяснить непонятные людям факты. И все–таки наша наука истинна в определенных границах, хотя не может претендовать на обладание истиной в последней инстан­ции. Подобным же образом мы можем рассуждать о религии, предположив даже, что она возникла из перво­бытных заблуждений и ошибочных гипотез. Она могла очищаться от иллюзий, как это делала наука, и по многим направлениям приближаться к истине. […]