Происхождение славян
Шрифт:
Что славяне не отказывались от племенного устройства весьма долгое время, доказывает и форма колонизации их территории. Славяне заняли территорию, очень не подходящую для образования больших государственных организмов. Некоторые поселились в гористых местностях, отделенных от остального мира большими непроходимыми лесами. Другие снова искали себе места для поселения на равнинах, но покрытых при этом лесами и болотами. Об этом свидетельствуют многочисленные иностранные писатели. Так, Маврикий, который сообщает в 5 главе XI книги, указанной выше, что славяне и анты «живут в лесах, над реками, в болотах и непроходимых топях». Именно поэтому воевать с ними было трудно, на что Маврикий обращает внимание: «Хотя земли славян и антов вдоль рек лежат непрерывно, а между собой соприкасаются так, что между ними нет заметного (достойного упоминания) пространства, а только лес, болота и ивы, все покрывающие, становится понятным, что те, кто против них поднимается в поход, сразу в самом начале (на границе) их земель вынуждены остановиться, так как страна недоступна и полна густых лесов». Утверждение Маврикия подтверждает и готский историк Иордан, который жил около середины VI в. В своем труде «De origine actibusaue Getarum» (V.35) он рассказывает, что славяне вместо городов поселяются в болотах и лесах (Hi paludes silvasque pro civitatibus habent). Точно то же самое сообщают нам и восточные
40
Принято термин «Саклабийя» переводить как «Земля славян», хотя возможет и другой перевод: «Земля поступления рабов». — А. Б.
41
Печенегия находилась к югу от Киева на правобережье Днепра. Жители Киева еще и в XII в. прекрасно говорили по-тюркски. «10 дней пути…» Это около 400 км по степи. К сожалению, не указано, в каком направлении. Вполне возможно, что к Дунаю. Тогда Куяб (Киев) — современные Кеве. — А. Б.
Надо разобраться в том, что понимали авторы прошлого под словом «славяне». По Иордану, славяне (Vinidae) делятся на венетов, славян (склавенов) и антов. Венеты (венды), по его мнению (V.34), проживают налево от дакских гор (Карпат) в северном направлении по течению реки Вислы. Территория славян простирается (V.35) от города Novietunum (Novae, Noviodunum, либо современный Свиштов на Дунае, либо, по Шафарику, Исакчи) и Мурсийского озера (вблизи Осека в современной Славонии) до Днестра, а на севере — до Вислы [42] .
42
Венды, венеды — племена, в языковом отношении родственные литовцам. В отдельных местах их балтские диалекты дожили до конца XVIII в., когда большинство вендов после славянизации подверглись уже германизации. У многих жителей Восточной Германии течет венсдская кровь. А. Б.
Поселения антов были на луке Черного моря, между Днестром и Днепром (V.35). [43]
По Иордану, венды — те же северо-западные славяне, анты же — русские славяне, а славяне в прямом значении этого слова — славянские племена, осевшие в современной Румынии, а также и в южной Венгрии [44] . Ибн Руста и Гардизи понимают под термином Saklabijja русских славян [45] . Это видно и из названия большого славянского города, расположенного вблизи границ. Va-i либо Kujab является не чем иным, как Киевом.
43
То есть практически там же, где и Печенегия. Все дело в несоблюдении хронологии. Анты жили здесь до VI в., после чего ушли на территорию будущих радимичей, в верховья Днепра, а печенеги придут сюда гораздо позже. Между антами (иранцами) и печенегами (тюрками) здесь же поселится (хоть и не надолго) племя, чьей родиной было, вероятно, Прикамье, мадьяры. А до антов здесь же проживали готы. А раньше здесь и скифы были. — А. Б.
44
Вероятно, под собственно славянами здесь подразумеваются предки словен и русинов (жителей Галиции). — А. Б.
45
Саклабийя — термин, который вообще может и не относиться именно к русским, но просто к пленникам, рабам из Восточной Европы. Очень часто мы вычитываем не то, что написал автор, а то, что нам хочется. Так же и термин «венеды», который в древности относился к балтам, в источниках часто переводится как «славяне», что неправомочно. Термины «русь» и «ант» тоже переводятся как «славяне», хотя на самом деле в древности относились к иранцам. Все это приводит к невообразимой путанице. Ибо получается, что славянами называются все племена Восточной Европы, кроме тюрков и финнов, независимо от языковой принадлежности. То есть термин «славяне» — не языковой, а культурный показатель. — А. Б.
По Иордану, Ибн Русту и Гардизи, жили славяне на землях современной южной Венгрии, Семиградья, Румынии и России, в странах, покрытых густыми непроходимыми лесами, многочисленными болотами и водами.
О широко раскинувшихся болотах в Мекленбургии, земле славян-ободритов, свидетельствуют Ибрагим ибн Якуб и ал-Бекри. Упоминается о деревянном мосте, ведущем через Лабу, длиной в милю (вероятно, потому, что проводил через болотистые окрестности). А немного далее сообщает, что войска до земли Накура (Накона), т. е. до Мекленбургии, не могут дойти без больших усилий, ибо весь тот край — это затоны, трясины и бочаги.
Научными исследованиями подтверждено, что и в других, кроме упомянутых здесь, славянских краях, особенно в Польше и на территории велетов, было столько болот, что целые районы их были, собственно, отрезаны от остального мира. Так, например, весь бассейн Гоболи (Hoboli) был покрыт множеством соединенных между собой озер и окружен болотами и лесами. Точно такими же были и окрестности Спревы. Еще в 1714 г. в окрестностях Берлина находилось 72 озера и болота. Поэтому немецкие вожди, начиная военные предприятия против Польши, обходили бассейн Гоболи и нижней Спревы, а направлялись
Болотистой была также большая часть современной Одры и ее притоков — Барыча и Варты с Просной, Оброй и Нотецей. Через Одру, на пространстве от Ополя вплоть до Кросна, можно было только в четырех местах переправиться с одного берега на другой, а начиная от Кросна и вплоть до устья Одры тянулись непролазные болота. Наиболее болотистой из перечисленных рек была Нотеца, которая еще и сегодня заполняет своими водами несколько озер. Прусы [46] и ныне отделены от Мазовии длинным массивом лесов и озер. Веками расстилались здесь страшные, поросшие лесом болота, во многих местах переходящие в широкие озера так, что весь тот край становился неприступным. Болотистыми были и бассейны русских рек, особенно Припяти, которая еще и ныне течет через территорию, в значительной части покрытую болотами.
46
Прусы — в древности балтское племя. Ныне так называют германское население Пруссии. — А. Б.
О том, что славяне закладывали селения в болотистых местах, свидетельствуют и многие географические названия. Во многих частях славянской земли находим места, называемые Блото (Блато, Болото), Слятаны, Луже (Лужна, Лужец, Лужице, Луженице, Лужаны, Лужанки), Рогозец (Рогозна, Рогозно, Рогожно, Рогожина), Рокитна (Рокитно, Рокитнице, Рокицаны), Калуга (Калиш, Калисте), Стржитеж (вместо Тржитеж, Чритеж от «черет, чрет», Мозырь (в России над Припятью и Мозыре, по-немецки Prassberg, в южной Стырии) и т. д. Некоторые из этих названий встречаются весьма часто. Так, например, только в Чехии имеем мы 16 селений, названных Stritez (Tfitez, Striter, Citer), и 3 в Моравии. Некогда целые области получали названия от своего болотистого характера. Край, лежащий в Чехии на юг от территории лучан, назывался Рокитеньскем. Точно так же одно из русских племен названо было Дреговичами только потому, что проживало в болотистых местностях.
Краев лесистых либо затопленных водой было во времена до X в. еще так много, что некоторые славянские племена из-за таких широких препятствий были настолько отделены от иных племен, что не могли поддерживать с ними никаких сношений. Это поддерживало племенной сепаратизм и служило большим препятствием для появления больших государственных образований.
До образования больших государственных организмов не доходило не только потому, что отдельные племена не чувствовали внутренней потребности в объединении с другими родственными племенами, но также и потому, что и извне не были к этому понуждаемы, ибо недоступность славянских мест хранила население от вражеских нападений. Когда же внешние враги повернулись лицом к славянским землям и захотели надеть на них ярмо, тогда появилась нужда в объединении этих племен в более широкие союзы. В таком положении находим мы славян чешских и полабских в то время, когда Карл Великий предпринял усилия к их покорению. Появляются тогда союзы нескольких племен, которые длятся более или менее короткое время, в зависимости оттого, какое время грозит внешняя агрессия. (Более подробно ниже.) Там, где славяне, как, например, поляки, не соседствовали с сильными и небезопасными соседями, составили большие государственные образования только в более поздние времена. Стимул к образованию славянских государств приходил ведь извне. Однако ложным было бы мнение о том, что образование славянских государств не проходило без чужой помощи. Устарела и гипотеза, якобы под влиянием чужого нападения, произведенного либо родственным племенем, либо вовсе чуждым, образовалось Польское государство. Только Болгарское государство среди всех славянских государств было делом чужого народа. Но собственно до этого было оно в начале государством неславянским, которое только со временем подверглось славянизации. О значении варягорусов в истории государства Российского было упоминание выше. Как дело чуждого происхождения было упоминаемо государство Само первой половины VII в. Но государство Само не может браться во внимание: оно было столь тесно связано со своим основателем, что сразу после его смерти пропало и само.
В общем, славяне сами основали свои национальные государства, но произошло это по выше приведенным причинам только в позднейшее время (в X столетии).
Выше мы упоминали, что славяне с самого начала своей истории не имели политической мысли. Недоказанной является также гипотеза, высказанная и защищаемая Пайскером (Peisker) в труде «Die alteren Beziehungen der Slawen zu Turkotataren und Germanen und ihre sozialgeschichtliche Bedeutung», якобы давние славяне были народом слабым и рабским, и притом склонным к анархии, что негодны были к чему-либо большему, как только к ношению чужого ярма. Славянские народы терпели, по Пайскеру, двойную неволю, старшую, урало-алтайскую (туркотатарскую), и позднейшую, германскую.
Более мягким было германское рабство, ибо германцы никогда не запрещали покоренным народам заниматься выращиванием скота и сельским хозяйством. Много тяжелее было господство туркотатарское. Для германца славянский селянин (холоп, смерд) был как бы домашней скотиной, которая заслуживает того, чтобы о ней заботиться, а у урало-алтайца был он подлой скотиной, которую можно забить либо отловить с целью продажи. Если германское рабство основывалось на зависимости от постоянной, как-то урегулированной, хоть и твердой власти господ, постоянно пребывающих в стране покоренных народов, — рабству туркотатарскому сопутствовала смертельная тревога перед вторжением находящихся вне страны либо только зимующих среди славян чужих орд, которые, если хотели, избивали подданный люд. По всему краю сеялась смерть и полыхали пожары, вследствие чего славяне, не имевшие в течение долго длившейся неволи никакой организации, были беззащитны. У границ степей против уралотатарской неволи нельзя было ожидать никакой помощи из глубины страны, ибо от грабителя-пастуха трудно защититься. Не пасет он свои стада на одном месте достаточно долго, не дает он окружить себя среди степи, пропадает как молния, чтобы вскоре напасть вновь с другой стороны. В противоположность этому германский угнетатель мог быть изгнан и часто встречал отпор. К чему, однако, приводило это славянина, если он не научился пользоваться завоеванной свободой, не умел собственными силами организоваться в государство? Это же можно сказать и о любом другом рабском народе… Славянин мог бы в любой момент скинуть со временем германское ярмо со своей шеи; но на что бы он его сменил? На свободу? Нет, только на анархию, а это было не менее тяжким несчастьем, чем само рабство. Должен был бы он, в конце концов, вновь просить, чтобы возвратилось то германское владычество, которое не так давно побуждало его к бунту. Для славянина того времени было возможно только одно: подчинение либо урало-алтайскому, либо германскому владычеству, либо анархии, и только эти три возможности сопровождали всю его старую историю.