Происхождение зла
Шрифт:
Приманка. Крутится катушка…
— Довольно опасное предложение… Миссис Прайам?.. Алло!
— Больше не могу говорить, — тихо шепнула она и умолкла.
Вспотевший Эллери положил трубку. Он так на себя разозлился, что пошел наверх принять душ.
В течение суток дважды заглядывала Лорел Хилл. В первый раз просто «ехала мимо», решила доложить, что ничего не происходит — совсем ничего. Прайам ее видеть не хочет; насколько можно судить, ведет себя, как обычно, диким свирепым зверем. Делия
Эллери то и дело косился на пишущую машинку, и девушка через несколько минут убежала.
Вернулась на следующее утро, откровенно враждебно настроенная.
— Беретесь или не беретесь за дело?
— Не знаю.
— Я с адвокатами говорила. Вопрос о наследстве не урегулирован, но могу собрать деньги, заплатить пять тысяч в задаток.
— Дело не в деньгах.
— Скажите, если не хотите трудиться, я другого найду.
— Разумеется, всегда есть выбор.
— Да ведь вы тут просто сидите!
— Собираю кое-какую предварительную информацию, — терпеливо объяснил он.
— Здесь? В башне из слоновой кости?
— Из оштукатуренного песчаника. Мои действия полностью зависят от того, что выяснится.
— Делия вас на крючок подцепила, вот что! — воскликнула Лорел. — Ей вообще не нужно расследование. Просто поехала тогда за мной посмотреть, что я задумала, а все прочее чепуха и вранье! Она хочет, чтоб Роджера убили! Знаете, мне плевать, меня интересует только дело Леандра Хилла. Но если Делия будет стоять на пути…
— Вам девятнадцать лет, Лорел. — Эллери старался не выдавать раздражения.
— Признаюсь, не могу предложить вам того, что она предлагает…
— Миссис Прайам ничего мне не предлагает. Гонорар мы даже не обсуждали.
— Я не о деньгах говорю! — Она чуть не плакала.
— Не устраивайте истерику, — резко бросил он, хоть и не собирался грубить. — Потерпите немного. В данный момент делать нечего, кроме как ждать.
Девушка ушла.
На следующее утро Эллери развернул газету, сидя за подносом с поздним завтраком, со страницы которой на него смотрели Роджер Прайам, Леандр Хилл и сидевший на дереве Кроув Макгоуэн.
ЮВЕЛИР ОТРИЦАЕТ УГРОЗУ УБИЙСТВА
ЕГО ПАРТНЕРА НИКТО НЕ УБИВАЛ
«Заявив, что его жизни никто не угрожает, состоятельный лос-анджелесский оптовый торговец драгоценными камнями Роджер Прайам не допустил нынче утром в свой уединенный дом над «Голливудской чашей» журналистов, до которых дошел слух о замысле убийства, жертвой которого он должен стать и которое предположительно унесло жизнь его делового партнера Леандра Хилла на прошлой неделе…»
Видимо, мистер Прайам, выставив репортеров, сделал краткое заявление через своего секретаря Альфреда
Детективы из голливудского отделения лос-анджелесского полицейского управления признали, что в то утро дочь Хилла Лорел заявила, будто ее отец был «до смерти испуган», но не нашли никаких доказательств, подтверждающих «фантастическое», по их словам, утверждение.
Мисс Хилл, отвечая на вопросы у себя дома по соседству с усадьбой Прайама, сказала: «Если Роджеру Прайаму хочется спрятать голову в песок, это его дело», тогда как у нее «есть все основания думать», что некий «старый враг» приговорил ее отца и Прайама к смерти.
История завершалась напоминанием, что «мистер Прайам является отчимом двадцатитрехлетнего Кроува Макгоуэна, привлекшего к себе недавно внимание прессы тем, что в ожидании конца света в атомный век сбросил с себя одежду и поселился в доме на дереве в поместье отчима».
Отметив про себя, что лос-анджелесская журналистика придерживается привычных стандартов, Эллери направился к телефону и позвонил в дом Хилла.
— Лорел? Не думал, что вы сегодня сами будете подходить к телефону.
— Мне скрывать нечего, — ответила девушка с легким ударением на местоимении. Тон холодный, очень холодный.
— Один вопрос. Вы шепнули газетчикам насчет Прайама?
— Нет.
— Можете перекреститься?
— Я сказала, нет! — Решительный щелчок.
Любопытно. Эллери ломал голову во время завтрака, который миссис Уильямс с явным неодобрением упорно именовала полдником. Только допил вторую чашку кофе, как вошел Китc с газетой в кармане.
— Я надеялся, что вы заскочите. — Миссис Уильямс поставила другой прибор. — Спасибо, миссис Уильямс, дальше я сам справлюсь… Не зная, что куда просочится, не рискнул вам звонить. Пока держусь в сторонке.
— Значит, не вы бросили кискам рыбку? — спросил Китc. — Спасибо. Без сливок и без сахара.
— Нет, конечно. Думал, уж не вы ли?
— Не я. Видимо, девчонка Хилл.
— Нет, я спрашивал.
— Странно.
— Очень. Как были получены сведения?
— В городское отделение позвонили по телефону. Голос глухой, искаженный, засечь не удалось.
— Мужской, женский?
— Говорят, мужской, однако неестественный, необычно высокий… возможно, и женский. В городе столько актеров шатается, ничего не разберешь. — Китc автоматически чиркнул спичкой, потом тряхнул головой и бросил ее в пепельницу. — Знаете, мистер Квин, — сказал он, хмурясь на сигарету, — если тут есть хоть какая-то связь, слух, возможно, пустил… Понимаю, что дико звучит…
— Автор записки? Я сам об этом думал, лейтенант.
— Скажем, чтобы оказать давление.
— Завязать с Прайамом войну нервов.