Происшествие с Андресом Лапетеусом
Шрифт:
— Думаешь, что он наиболее подходящий?
— Я убежден в этом. Дебин ориентируется в тонкостях закона и умеет воздействовать на судей. К тому же у него есть необходимые знакомства. Он вообще не берется за безнадежные дела. Завтра в одиннадцать я буду у тебя. Если удастся связаться с Дебином, то вместе с ним. Кстати, Дебин делает чудеса для тех, кто умеют ценить его работу.
Реэт усмехнулась, хотя и не видела своего собеседника. Но если бы Мурук сидел здесь, тогда она вряд ли усмехнулась бы.
— Скупиться я не буду. Можешь дать понять ему это. Жду вас. До свидания. Ночь будет ужасная…
— Все окончится хорошо. Желаю наилучшего. Поправляйся.
После разговора с Муруком Реэт пошла в гараж, куда дядя распорядился поставить разбитую «Волгу».
Передняя часть машины была сплющена, левая дверца качалась на одной петле. Блок мотора, отброшенный к переднему сиденью, наклонился под каким-то странным углом рядом с искривленной рулевой штангой. Между помятым, искореженным радиатором и воздушным фильтром виднелось динамо. Аккумулятор кто-то снял. От ветрового стекла осталась только узенькая полоска, напоминавшая тупые зубы пилы.
Левого переднего колеса не было. Потом Реэт заметила, что оно стояло у стены. Перекосившийся кузов опирался на шкворень.
Кузов и багажник были во вмятинах. Одно из задних колес неестественно накренилось.
На полу машины, между сдвинутым с места мотором и рулевой штангой, чернело пятно.
«Масло или кровь, — подумала Реэт. — Наверно, кровь».
Потом она огляделась вокруг, беспокоясь за ковры.
Их она в гараже не обнаружила.
Услыхала сзади голос дяди.
— Когда я в то утро вернулся, весь дом сверкал огнями. И в гараже горел свет.
Реэт не повернулась к нему.
— Рама погнута, задний мост разбит, — говорил дядя. — Ремонт будет стоить столько же, сколько новая машина.
— Где ковры? — не поворачиваясь, спросила Реэт.
— В подвале. Один я постирал и почистил. Но огромное пятно осталось. Кровь ничем не отмоешь. А он выживет?
Она пожала плечами. Потом сказала:
— Калекой останется.
Маленький человечек, шаркая, обошел вокруг машины.
— Кто знает, пенсию-то он получил? Посадят. Ну, а если совсем калека, то, может быть, и не посадят.
Реэт промолчала.
— Поднес он тебе подарочек. Этого можно было ожидать. Послушалась бы ты меня вовремя.
Теперь Реэт ходила вокруг «Волги».
Дядя продолжал своим тонким, хнычущим голосом:
— Придется тебе его кормить, ухаживать за ним.
— Утром придет Мурук с адвокатом, — проронила Реэт.
Потом она ушла из гаража.
Свернутые в рулоны ковры стояли в углу подвала.
«Здесь сухо», — подумала Реэт. Она напрягла память, но не вспомнила названия средства для выведения кровяных пятен.
За ужином она сказала дяде:
— Я буду опять спать наверху.
— Ты еще молодая женщина.
И Реэт разрыдалась.
Через день она пошла в больницу. Вызвала сестру и передала ей крохотный пакет и букетик гвоздик.
— Отдайте это, пожалуйста, директору Лапетеусу.
— Вы могли бы сами отнести.
Ответ сестры поразил Реэт.
— Разве… к нему… можно?
— Врачи не запрещают. И он успокоился.
При входе в палату самоуверенность покинула Реэт. Она приблизилась к постели, где на спине, все еще в бинтах, лежал Андрес. Не знала, с чего начать. Остановилась перед постелью, безмолвная, растерянная. Чувствовала на себе взгляд Андреса и боялась посмотреть на мужа.
Оба молчали.
— Здравствуй, — он заговорил первым.
— Андрес, — прошептала Реэт.
Словно придя к какому-то решению, она села на край постели и склонилась над больным. Волосы коснулись его желтых рук, лежавших на груди.
— Андрес, — снова прошептала Реэт.
Она видела перед своими глазами костлявые пальцы. Слышала свистящее, словно захлебывающееся дыхание. «Умрет, несомненно умрет», — мелькнула мысль.
— Зачем ты пришла?
Голос Андреса Лапетеуса хрипел. Его слова больно задели ее. Перед глазами она все еще видела восковые руки Андреса. Быстро заговорила:
— Во всем виновата я. Надо было остаться дома. И ничего бы не случилось. И… товарищ Каартна не откусила бы от меня кусок. Сожалею, ах как я сожалею! Я вела себя глупо. Прости меня, Андрес. Уже в квартире Айно у меня возникло странное предчувствие. Охватило беспокойство, думала, как ты справишься с приемом гостей. Мысленно я все время упрекала себя.
Реэт посмотрела мужу прямо в глаза.
Они чуждо поблескивали. Его тощее, словно уменьшившееся лицо было также желтым, как и руки. Остро выдавались скулы. Резче выделилась линия подбородка. Но больше всего изменились глаза. Вернее, другим стал взгляд, который он не отводил от нее. Реэт показалось, что в нем был упрек. И холод. Вызывающая холодность.
— Когда я случайно встретилась с Виктором, который возвращался из Раквере… Ты не знаешь об этом, позволь, я объясню. Сперва я пошла в гости к Айно. С Эрной предварительно договорились, что приеду к ней часов в одиннадцать, когда они вернутся из театра. Ночевать у Айно я не могла, у них тесно. Но мы с Айно увлеклись и болтали до часу ночи или даже дольше. Конечно, дольше. На улицах было пусто, автобусы уже не ходили. Я пошла на остановку такси. Мимо проезжал Виктор. Заметил меня и остановился. Было так неловко просить, чтобы он отвез меня в Пирита. К счастью, он не спросил, почему я туда еду. На полдороге закапризничал мотор. Виктор говорил что-то о зажигании и карбюраторе, не помню точно. Он попал в затруднительное положение. Потом какой-то таксист наладил нам мотор… И почему только я не осталась дома.
Реэт умолкла, ожидая, что скажет Андрес. Но он закрыл глаза и лежал неподвижно. Реэт снова повторила, что во всем виновата она.
Тогда Андрес Лапетеус сказал:
— Мы должны разойтись. Ты права.
— Теперь — ни за что, — быстро произнесла Реэт.
Ей показалось, что уголки губ у мужа покривились.
«Он ненавидит меня».
— Тебе лучше, если…
— Нет, нет, нет! — прервала она его. — Я не за этим пришла сюда. Не говори так. Прости меня, Андрес. Прости мне все. Тебе сейчас крайне тяжело. И мне не легко. По сравнению с тобой я почти не пострадала. На свое состояние не жалуюсь. Посмотри на меня: ведь я совсем здорова. Только немного похудела. И все же мне страшно. За тебя, Андрес. Из-за несчастья, в котором я главная виновница.