Происшествие в пещере
Шрифт:
Люциус неподвижно рассматривал своего сына, но его подрагивающие губы доказывали, что он прислушивается к каждому слову. Леонтина грубо хохотнула и немного наклонилась, заглядывая прямо Драко в лицо.
– Но странно, что мой Лидер не приказал мне лучше присматривать за его крестником. Он сам виноват в том, что не познакомил нас как следует. Хотя… по-моему, он намекал на ваше общее прошлое… Но я не особо прислушивалась к его словам. Ты должен понять, у нас с ним небольшие счеты, а я хочу наказать его и немного позлить. Твое убийство - один из простейших способов. Это заставит
Драко вновь уперся спиной в стену - он и не заметил, что все это время они с отцом медленно отступали от безумной женщины.
– Ничего личного, - нежно пропела она, - но если твоя смерть послужит моим целям, то я воспользуюсь и такой возможностью. Драгомир будет смотреть только на меня, я об этом позабочусь. Возможно, он сам не понимает, но ни ты, ни Волдеморт не дороги ему.
Люциус попытался поднять палочку Драко, которую он до сих пор сжимал в своей ладони, но она перехватила его запястья, отбрасывая палочку прочь.
– Ему дорога только я, - прошипела она, бешено сверкая глазами.
– И я никому не позволю занять мое место…
– Мы этого и не хотим! А наша смерть тебе не поможет, потому что он возненавидит тебя!
– выкрикнул Драко, цепляясь за плечо отца.
– Тсс, глупый ребенок. Ты должен понимать, что хуже убийства может быть только полное безразличие того, к кому небезразличен ты. Ненависть станет прекрасным дополнением к нашему существованию. Временами очень просто перешагнуть черту, разделяющую это чувство с любовью.
– Ты… ты ненормальная!
– сквозь кашель выдавил Люциус, и Драко поддержал его, хотя от этого и подогнулись колени.
– Это заблуждение жалких смертных, малыш, - неприятно улыбнулась Леонтина.
– Я считаю…
Она резко замолчала.
Драко не сразу понял, в чем дело, но уже через минуту заметил, что тюрьма погрузилась в звенящую тишину. Теперь никто не плакал и не кричал, но атмосфера почему-то стала еще зловещее.
– Разве вы не везунчики?
– насмешливо прошептала Леонтина, перед тем как отойти на пару шагов назад и опуститься на колено. В ту же секунду на их лица упала тень.
Высокая, закутанная в мантию фигура появилась в углу, держа в руке факел.
– Леонтина, - произнес Лидер ледяным тоном.
– Тебе придется ответить за свое непослушание.
– Да, Ваше Высочество, - прошептала она, еще ниже опуская голову в жесте повиновения, но на губах ее застыла искаженная улыбка.
Накидка зашуршала, когда мужчина повернулся и посмотрел на Малфоев. Впервые за все время Драко испугался Лидера - своего крестного – не так сильно. И это можно было счесть хорошим знаком.
– Добрый вечер, Драко. Скажи мне, мальчик, что ты здесь делаешь? Это очень опасное место, и даже без глупых попыток Леонтины лишить тебя жизни… о, ну надо же… - факел в его руке опустился ниже, когда он заметил еще одного мужчину.
– Люциус? Ты ли это, мой маленький мальчик?
Драко почувствовал, как напряглись под его рукой плечи отца.
– Драгомир, - произнес Малфой-старший бесцветным голосом, а потом утонул в объятиях Лидера. Драко с изумлением наблюдал за разворачивающейся перед ним картиной. Он никогда раньше не видел, чтобы вампир кого-нибудь
– Идем, мой друг, нам многое нужно обсудить, - произнес Негура своим мелодичным голосом и довольно улыбнулся. По спине Драко забегали ледяные мурашки, когда он заметил, как блеснули в этой невинной улыбке клыки. Тут же мелькнула мысль, почему лучше работать на Темного Лорда, а не на вампира.
По крайней мере, Темный Лорд никогда не рассматривает своих подчиненных с гастрономической точки зрения.
Больница Кроули, Кроули, Южная Англия
22 декабря 2000, 11:15
– Вот ты где!
Гарри облизнул загрубевшую нижнюю губу и поправил старые угловатые очки, которые так и норовили сползти с носа. Зеленые глаза еще секунду изучали единственное имя в списке пациентов, прежде чем он закрыл тетрадь и потер переносицу. Доктор Дэниел Роджерс был исключительной доброты человек: заметив, что у его пациента плохое зрение, он достал ему очки. В них Гарри стал видеть намного лучше, но диоптрии линз немного не совпадали с теми, которые ему подходили, от чего быстро начинала болеть голова. Правда, доктору он на это так и не пожаловался. Гарри очень сомневался, что мистер Роджерс будет рад его видеть после того, как он украл инвалидное кресло и сбежал из палаты, чтобы похитить пациента из отделения интенсивной терапии. Сама мысль об этом заставляла Гарри чувствовать себя неблагодарной скотиной - он собирался предать доверие человека, который огреб неприятностей, пытаясь его спасти.
Если бы только у него был выбор. Если бы только он мог объяснить, зачем он все это делает. Но как объяснить магглам, что этим поступком он спасает им жизни и благодарит за доброту?
Его героические деяния как всегда оставались непонятными общественности. Но почему это должно его беспокоить? Если он правильно все понимает, то сейчас большая часть магической Британии считает его преступником, так почему не позволить магглам думать точно так же?
Гарри горько усмехнулся, а потом скривил губы. Ему всегда было больно, когда он вспоминал о своих знакомых, которые открыто ставили под вопрос его верность Свету после того происшествия в конце битвы за Хогвартс. Они все винили его за то, что он упустил Волдеморта, пока мучил этого бедняжку аврора, который просто промахнулся.
То, что этот бедняжка аврор убил Джинни, никого не волновало.
Да и его муки тоже никого не волновали. Эти люди считали, что ему не позволено чувствовать, что он - только тот, кто обязан сражаться.
И читатели Ежедневного Пророка не уставали обмусоливать эту мысль. Кому-то нужен был козел отпущения, кому-то виноватый, и почему-то они решили, что Гарри прекрасно подходит на эти роли. Это и понятно, ведь он был их Спасителем, который не должен был выжить ради Великого Блага.