Происшествие в Утиноозерске
Шрифт:
Он хотел писать о том, что знал лучше всего — о жизни ученых в небольшом городе. У него было достаточно материала и наблюдений, имел он в запасе и несколько интересных конфликтов, которые можно было бы связать сюжетом. Словом, оставалось лишь сесть и начать. Несколько раз Бандуилов уже готов был приступить, но так получалось, что всегда находилось срочное дело, и он все откладывал, откладывал, откладывал… От этого в нем временами возникала тоска, и он с горечью жаловался супруге, что годы идут, а он так и не заявил о себе «во весь голос». Рита неизменно успокаивала его, повторяла, что верит в него и не сомневается, что он все
«Ты должен создать великую вещь! — твердо говорила жена. — Чтоб люди плакали и смеялись и спрашивали друг друга, кто такой этот Бандуилов? Я мечтаю об этом больше всего на свете!»
Она искренне верила, что Алексей создаст шедевр, и он был благодарен ей за это. Он понимал, что для осуществления замысла необходимо отбросить все второстепенное и полностью переключиться на роман. Но так не получалось. Будучи любящим мужем, он считал своим долгом зарабатывать столько, сколько требовалось Рите, чтобы она не чувствовала себя ущемленной. Запросы у Риты были не так уж и велики, но она была женщиной, причем женщиной красивой, и как всякая женщина нуждалась в гарнире из побрякушек и барахла. Да и сам Бандуилов с удовольствием надевал добротные, хорошо сшитые вещи. Чтобы заработать, он писал сценарии документальных фильмов, какие-то необязательные брошюрки, рекламные буклеты. Он успокаивал себя тем, что вот еще немного покрутится, почистит «авгиевы конюшни», чтоб ничего над душой не висело, и уж затем, с чистой совестью, засядет за настоящую работу… Но время шло, суета продолжалась, и Алексей чувствовал, что постепенно теряет остроту зрения и растрачивает впустую ту жизненную силу, без которой не создать ничего серьезного…
Однажды он твердо решил бросить журнал, уйти, как говорится, на «вольные хлеба», чтоб взяться наконец за роман. Рита, не задумываясь, поддержала эту идею. «Бросай! — искренне согласилась она. — Как-нибудь проживем на мою зарплату. Зато будешь писать настоящее!» Алексей готов был расцеловать жену за такие слова. Он долго колебался, но из журнала так и не ушел. Страшно было бросить насиженное место и нырнуть в неизвестность…
На глаза ему попался принцип Питера, суть которого в том, что каждый человек стремится достичь уровня своей некомпетентности, и если он вовремя не остановится, его ждет поражение… Мудрость этих слов пришлась по душе Бандуилову, он даже занес принцип Питера в свою записную книжку.
«Ты прилично пишешь о науке, — убеждал себя Алексей. — В этом деле ты профессионал. Так зачем же лезть туда, где ты некомпетентен?»
И все же что-то кололо его, не позволяло успокоиться. Он чувствовал себя моряком, который не решается уйти в кругосветное плавание и служит на прогулочном катере, загоняя подальше тоску по океану. Да и с принципом Питера, если разобраться, тоже не все так просто. Не потому ли истинный художник испытывает страх перед новой работой, что каждый раз сомневается в своей компетентности? Собственно говоря, творчество — это постоянный риск поражения, и неудачи кружат над художником, точно грифы над одиноким путником.
Однажды, будучи в Москве, он попал на книжную ярмарку. Зрелище бесконечных стеллажей, уставленных десятками тысяч книг, ошеломило Бандуилова. Он растерянно бродил среди яркого карнавала издательских фирм и думал, стоит ли тратить годы, выжимать из себя соки, чтобы написать книгу, которая затеряется в океане себе подобных, как сельдь среди сельдей?
«Ну а если даже и напишу, — рассуждал Алексей, — это ведь только половина дела. Потом надо будет пристраивать куда-то, обивать пороги редакции, получать вежливые письма со стандартной фразой: «К сожалению, должны Вас огорчить…»
Одним словом, к роману он так и не приступил и вспоминал о нем все реже и реже.
Но сейчас, когда завертелась вся эта история с ящером, Бандуилов вновь почувствовал потребность взяться за «полотно». Не надо было ничего придумывать: в руках у него оказался готовый сюжет, закрученный на поисках загадочного животного. Слухи, впечатления, нравы Утиноозерска, люди, с которыми ему приходилось встречаться, — все это ожило в голове Алексея, пришло в движение…
Теперь он не сомневался, что у него получится. А напечатают или не напечатают — это его сейчас совершенно не волновало. То, что накопилось в нем, требовало выхода, просилось на бумагу — это было главным! И вопрос об уходе на «вольные хлеба» казался теперь ясным и понятным. Разумеется, он расстанется с журналом, как только будет обнаружено животное. А может, и раньше! Он бросит службу и займется лишь одним — будет писать роман. Год, два — сколько потребуется, столько и просидит! Рита с Костиком как-нибудь перебьются. Надо только верить в себя, в свои силы…
С вокзала Бандуилов летел домой как на крыльях. Он спешил объявить Рите о своем окончательном решении бросить службу и засесть за роман.
Жена встретила его в коридоре с необыкновенно восторженным лицом.
— Закрой глаза! — приказала она, не дав вымолвить ему ни слова. Алексей, снисходительно улыбаясь, зажмурился, и Рита, взяв мужа за руку, ввела его в комнату.
— Ап! — воскликнула она, и Бандуилов, открыв глаза, застыл на месте, не узнавая своего жилища.
Вместо старой затрюханной мебели он увидел роскошный гарнитур из двадцати четырех предметов благородного темного дерева.
— Вот это да… — с уважением произнес он. — Откуда дровишки?
— Дурачок, — Рита засмеялась, потащила Алексея в маленькую комнату, где стоял новый письменный стол, и усадила его во вращающееся кресло. — Ну, что скажешь?
— Даже не верится, — Алексей провел ладонью по гладкой поверхности стола и сразу вспомнил о часовщике. — Звонила Жгульеву?
— Звонила! — с вызовом ответила Рита. — Утром позвонила, а после обеда гарнитур уже стоял у нас. Как в сказке! Видишь, как все просто…
— Сколько? — спросил Бандуилов.
— Три c половиной.
Алексей изумленно уставился на супругу.
— Ну что ты удивляешься?! — обиделась Рита. — Это же импортная мебель!
— Погоди, — озабоченно произнес Алексей, — у нас ведь на книжке было только две…
— Правильно, — подтвердила Рита, — остальные пришлось занять. Тысячу дали Перфильевы, а пятьсот заняла у Алки. За год как-нибудь отдадим. Верно?
— Пожалуй… — Бандуилов огорченно вздохнул, настроение у него испортилось.
— Я вижу, ты не рад, что у, нас наконец-то появилась нормальная мебель, — сказала жена.
— Почему же, — он усмехнулся, — я очень доволен. Просто все это получилось как-то неожиданно…
Алексей привлек к себе жену, она уткнулась носом ему в шею, и несколько минут они стояли так, словно памятник счастливому супружеству… Разумеется, теперь не могло быть и речи об уходе с работы. Прежде нужно было покончить с долгами.