Произвол судьбы
Шрифт:
— Угу!
— Грурк — герой! — с уважением прорычал его приятель. — Чуть-чуть Бешеного не убил. Совсем бы убил, если бы Бешеный ему глаз не выткнул.
— Угу! — подтвердил героический орк. — Брюхо я Бешеному распорол.
— Как, и он не умер?
— Не-а, подхватил кишки и сбег! — Орки дружно заржали, а я тут же вспомнил орка по имени Грурк, все-таки не так часто мне распарывали живот. Мой меч глубоко вошел в его глаз и застрял в глазнице шлема, а орк вместо того, чтобы испустить дух, начал размахивать своей кривой саблей. Вот я и попал под удар, не мог же я оставить свой меч в голове какого-то орка, у которого
Из состояния задумчивости меня вывела крыса, не собутыльник орков, а самая настоящая серая крыса. Она нахально возникла из темноты и, принюхиваясь, направилась прямо к моему носу. Признаться, мне стало не по себе. Мало мне шрама на лице, не хватало еще, чтобы крыса нос отгрызла!
Я невероятным усилием воли заставил себя пошевелиться. Тело пронзила резкая боль, а руки, к великому разочарованию, оказались связаны за спиной. Хорошо, между прочим, связаны, до самых локтей. С большим трудом я отвернулся от крысы, и вдруг за спиной совершенно отчетливо послышался чей-то шепот:
— Рик, мой мальчик, как хорошо, что ты жив! Подвинься поближе к решетке. Я развяжу тебя, пока орки не смотрят.
Говорящих крыс я еще не встречал, но был не в том состоянии, когда хочется чему-нибудь удивляться. Ну крыса так крыса!
Я кое-как подполз к металлическому пруту, оказавшемуся частью внушительной решетки, и почувствовал, как кто-то распутывает веревку, стягивающую мои руки, и этот кто-то определенно не был крысой.
— Спасибо, добрый человек! Но кто ты такой? — удивленно прошептал я, когда наконец руки мои оказались свободны и я смог рассмотреть моего избавителя — седобородого старика, выглядевшего старше черного колдуна по крайней мере вдвое.
— Тсс! — Старик приложил палец к губам. — Если орки услышат…
Но было поздно. Орки уже услышали.
— А ну отойди от решетки, умник! — рявкнул один из них, вставая из-за колченогого столика, над которым был укреплен факел, единственный на весь длинный, перегороженный решетками зал. В его свете я различил сидевших рядом с говорившим свирепого вида одноглазого орка и сутулого человечка, лицом напоминавшего крысиную мордочку. Я узнал его — это был Главный тюремщик Морил, любивший, чтобы его именовали Комендантом королевской темницы. То, что говоривший был орком, можно было определить только по кривым ногам, грубому голосу и акценту, потому что закрытый шлем и серебряные доспехи Ленсенда, в которых я приехал на турнир, делали его вполне похожим на низкорослого человека. — Слышь, тебе говорю, Филиан! — набросился он на замершего в ужасе старика. — Ты пожалеешь, что развязал Бешеного! Эй, Крыса, давай сюда ключи!
Филиан! Я глазам не верил, неужели передо мной наш старый, добрый учитель, в свое время спасший мне жизнь!
— Спокойно, Филиан. Я не дам тебя в обиду! — уверенно заявил я, совершенно не представляя, как буду его защищать через толстую решетку. Но на орка подействовало. Он резко сменил направление на противоположное, вернулся к столу и лениво зевнул:
— Ладно, не буду тебя бить, умник. Я сегодня добрый! — И он озабоченно добавил что-то на языке орков.
— Что-что? — переспросил Морил-Крыса.
— Вишь, Бешеный очухался, — чуть слышно ответил орк. Я и не знал, что орки умеют говорить так тихо. — Черный колдун сказал, сутки пролежит, а он очухался. И главное, в наше дежурство! Во влипли!
Орки с Крысой принялись деловито обсуждать крепость тюремных замков и решеток и мои шансы выбраться наружу. Признаться, сам я чувствовал, что в том состоянии, в каком нахожусь, мне было бы не выбраться даже из-за трактирного столика. Цепляясь непослушными пальцами за прутья решетки, я с трудом принял сидячее положение и, стараясь не показывать виду, насколько мне плохо, бодро обратился к Филиану:
— Так вот куда ты пропал, лорд Филиан! Признаться, я был уверен, что наш не страдающий милосердием король казнил тебя сразу после смерти Рила.
— Нет, король милостив. Он всего лишь приказал бросить меня в темницу, а надо было меня казнить, старого дурака, — оглядываясь на орков, шепотом проговорил Филиан. — Мне доверили воспитание принцев, а я… Как я мог оставить вас без присмотра?! — У Филиана был такой сокрушенный вид, что казалось, он сейчас начнет биться головой о стену.
— Что ты, Филиан! По-моему, в смерти Рила ты вообще не виновен. Просто королю хотелось кого-нибудь наказать, вот он и поступил, как один сотник, любивший говорить: «Сейчас я разберусь как следует и накажу кто под руку попадется!» Наказывать надо было орков, — я вздохнул, — и меня. Ведь если бы не я, Рил был бы сейчас жив…
— Сколько можно писать, Рил! У тебя уже все пальцы в чернилах! Пойдем лучше в лес…
— Я ведь за тебя пишу, Рик…
— Тем более!
— Тебе же опять влетит…
— Ну и ладно!
— Но ты обещал лорду Филиану, что будешь готовить уроки!
— А я что все утро делал? Я же не виноват, что Дятел все рвет и заставляет переписывать по сто раз.
— Все потому, что ты неаккуратно пишешь.
— Я же не каллиграф какой-нибудь, а принц! Мне, может, писать никогда в жизни не придется, только указы подписывать, а расписываюсь я и так красиво. Бросай перо, пойдем отсюда! А то сейчас Дятел явится, тогда не сбежишь, или Имверт увяжется…
Рил тяжко вздохнул, поднял на меня умоляющие глаза, но, поймав мой взгляд, покорно положил перо на край чернильницы и нехотя поднялся. Идти в лес ему совершенно не хотелось, он бы лучше почитал, но спорить со мной… Нет уж, пожалуй, лучше в лес…
Лес встретил нас солнечными лучами, радостным шумом сосен, ягодами брусники, краснеющими на белом мху, как капли крови на снегу, и бурыми шляпками грибов, которых в нашем лесу больше, чем шишек на земле.
Грибы мы не собирали, мы устроили Королевскую охоту. Рила я назначил главным ловчим, а себе отвел скромную роль короля. Жаль только, что лошадей не было и лук был один на двоих. Его смастерил для меня Ленсенд еще в те добрые времена, когда жил в Черном замке.
Утиная заводь была отличным местом для охоты, только вот мой главный ловчий годился разве что в Главные королевские советники. Именно эту должность занимал дядюшка Готрид, и я расценивал ее как одну из самых никудышных, не почетнее младшего конюха, убирающего навоз в конюшне. Вообще-то я всегда подозревал, что Рил неважно стреляет, но чтобы не попасть в утку, плавающую у самого берега!..
— Еще раз промахнешься, разжалую в главные советники! — пригрозил я.
— Тогда я вообще стрелять не буду! — обиделся Рил. — У тебя лук слишком тугой, сам из него и стреляй, а я в замок пойду!