Прокаин. Сны, от которых нет пробуждения
Шрифт:
Должно быть скоро покроется льдом
Царство принцессы моих странных снов,
Припорошат белым снегом ветра
Мной сбережённое чудо – имя твоё.
Зачем говорить, чтоб потом отрицать
Несказанный смысл сорвавшихся слов?
Оставим всё чистой страницей, чтоб знать,
То, что никто не оставил следов.
Морозная роспись пространства стекла -
Это ушедшего ветра краса,
Порывом которого вдруг оживёт
Мной сбережённое чудо – имя твоё.
Неощутимый
Контуры счастья в море тоски,
Жажда любви, разнузданных грёз,
Жребий дождя, обузданных слёз.
Нет надежды что-либо ждать,
Вновь хочу в этом сне я объять,
То, о чём мог я только мечтать -
Мной сбережённое чудо – имя твоё.
Чёто
Я стараюсь элегантно носить недостатки своего характера. Всегда. К примеру, люблю смотреть людям прямо в глаза. Некоторые с перепугу даже здороваются. Но когда обстоятельства заставляют от любви внезапно перейти к практике, всегда встаю в тупик, в какой же из глаз мне всё-таки нужно смотреть. Ибо каждому – своё, а своё – не каждому. К тому же и это самое “своё” далеко не в каждом находится. Даже если хорошо поискать. В общем, универсальный совет: если тебе грустно, езжай на море. И сиди грустный. Но уже на море. В особенности, если это море – Маркизова лужа. Финский залив как шампанское. Он универсален.
В последнее время начал ловить себя на мысли, что я слишком много думаю. Слишком много думаю наперёд. Слишком много думаю наназад. Слишком много думаю задом наперёд и передом назад. На зад тоже частенько думаю, но это опустим. Слишком много думаю в разные стороны и на множество шагов. “Кавалеры приглашают дамов, / Там, где брошки, там перёд. / Две шаги налево, две шаги направо, / Шаг назад и поворот”. Слишком много думаю, и меня совсем запутали. Вот есть Саша Грей, есть Саша Черный. Есть Александр Грин, есть Дориан Грей. Ну не может быть, чтобы между всеми этими людьми не было какой-то единой связующей нити. Если счастье повернулось к вам задом, не нужно расстраиваться, нужно хотя бы присмотреться. В конце концов, в этом мире через нижнюю чакру возможно всё. Женщин не обязательно понимать, достаточно поддакивать. Мужчин не обязательно понимать, достаточно подмахивать. Я думаю обо всём и, если это "обо" хоть где-то ещё существует, я, чёрт возьми, об этом уже тоже подумал. Человек как меч. Либо делает своё дело, либо тупой. Иначе зачем канал Грибоедова меж своих зовут Грибаналом?
“Вы простите меня, волны,
Что волнуюсь я вместе с вами.
Но порой на призыв ваш безмолвный
Не отвечу простыми словами…”
Перевспоминал свои старые экзерсисы, подумал – не вдохновляет, попробовал набросать
Мужчины входят и выходят,
А кушать хочется всегда,
И потому у бабы сильной
Есть запись в книжке трудовой.
У бабы умной, между прочим,
Есть тоже книжица сия,
Но у неё мозгов хватает
Не дать мужчине выходить.
Мужик при этом чешет репу,
И скоро в ней протрёт дыру:
Менять семь "сильных" на неделе
Иль с "умной" жизнь, прожить, как день?
И бабе тоже не до шуток,
Сильна она или умна?
Мужик приходит и уходит,
А "всё, что в доме, то моё".
В последнее время начал ловить себя на ощущении, что я знаем не знаю, чего мне хочется. Ведь, если честно, то мне уже давно хочется ничего. В русском языке есть прекрасное слово, очень ёмко и кучеряво описывающее ту кучу времени, которую я в жизни потерял и потратил впустую. Это слово – "терпение". А надо было активнее наступать на головы всем, кто, как выяснялось по итогу, оказывался дерьмом. И для полной отработки кармы, делать это нужно было исподтишка, тайком, чтобы не узнали. Был бы сейчас, хотя бы по приметам, но при деньгах. А так только и остаётся, что рассказывать всем, каким я в молодости был весёлым. Как допелся про "умчи меня, олень, в свою страну оленью" до того, что олень меня сюда к вам и домчал. И что стою я сейчас, подобный ромашке, и рву себе душу, до последнего веря, что меня всё же немного любят. Стою такой взрослый в магазине посреди торгового зала, держу в руках булку "Нарезного" в нарезку и про себя плачу, поймавшись на ощущении, что я хочу только ничего и более не знаю, что мне хочется. “Та-дам. Если не всё потеряно, значит не потеряно ещё ничего!”, – говорит мне с потолка женским голосом магазинный автоинформатор. Я вздыхаю и неторопливо бреду к линии касс, расплачиваться за своё нескромное желание ловить себя на ощущении желания незнаем знать.
Конец ознакомительного фрагмента.