Прокаженный

Разумовский Феликс

Можно было, конечно, не мудрствуя лукаво, шарахнуть из РПГ-7 — ручного противотанкового гранатомета — по воротам и с криком «ура» ворваться через дымящуюся брешь во двор, но это была бы грубая, дешевая работа, недостойная профессионалов, и за нее в случае чего по голове бы не погладили.

Наконец решение нашлось, и лейтенант Доценко отправился охватывать инструктажем своих подчиненных, которые расположились в стоявшем на обочине шоссе автобусе.

Было раннее зимнее утро. Еще не рассвело и в помине, мороз был колюч, а звезды на небе казались осколками льда, отражавшими белесый свет молочно-белой луны. Все нормальные люди еще сладко спали, а неугомонные стражи закона уже успели проверить связь, вооружение

и, когда начало светать, стали не спеша подтягиваться на исходную.

Старались они не напрасно — часов в одиннадцать загудел электродвигатель ворот, медленно начали разъезжаться створки, и по связи прошла команда: «Снайпер, внимание». В то же самое мгновение коренастый сержант-омоновец навел бесшумную винтовку ВСС на проем ворот и, как только красная точка лазерного прицела упала на радиатор выезжавшей «БМВ», плавно пару раз нажал на спуск, затем щелкнул переводчиком на автоматический режим и всадил еще с десяток пуль в моторное отделение «бомбы». Выстрелы были подобны хлопку в ладоши, тем не менее мощные, девятимиллиметровые патроны раскололи блок цилиндров «пятьсот тридцать пятой», двигатель моментально заклинило, и иномарка застряла в воротах, не позволяя створкам в случае чего сомкнуться.

В то же самое мгновение пассажиров лайбы выволокли наружу и положили для начала мордами в снег, с широко раскинутыми ногами и руками, сцепленными на затылке. А по капоту и крыше машины уже вовсю мчались по направлению к коттеджу оперы наперегонки с омоновцами. Взвизгнули и отползли, познакомившись с антисобакином, негостеприимные барбосы, а тем временем из окна третьего этажа со звоном вылетели стекла, и кто-то дал длинную очередь, если судить по звуку, из творения умельца Калашникова. Мгновенно нападавшие рассредоточились и укрылись за седыми от инея стволами сосен, однако стреляли пока не в них. Пули прошили многострадальную «БМВ» в районе бензобака, и сразу последовавший взрыв разметал во все стороны ее лежавший на снегу экипаж вместе с повязавшими его омоновцами.

Уже через секунду стрелок взял прицел чуть ниже, и мгновение спустя невысокий сержант бешено вскрикнул и схватился за бок — легкий бронежилет типа «Кора-2» от пуль АК не спасал, — вскоре еще один омоновец опрокинулся на начавший стремительно краснеть снег, а в особняке на втором этаже заработали еще два ствола. Стрелявшие были явно не из начинающих: они не суетились, палили грамотно — короткими очередями, — и высовываться из-за укрытия никому особо не хотелось. В это время в эфире раздалось: «Первый, цель взял», и где-то вдалеке, еле слышно, выстрелил снайпер, заставив стрелка на третьем этаже замолчать. Омоновцы между тем сосредоточили весь огонь на втором этаже, да так, что там и нос высунуть было невозможно, и, отловив момент, Сарычев с капитаном Самойловым и Доценко добежали до стены дома, оказавшись в мертвой, непростреливаемой зоне. Осторожно двигаясь вдоль высокого бетонного фундамента, внутри которого размещался, по-видимому, гараж, они вскоре очутились около железной входной двери, и, весело ругнувшись, лейтенант дал длинную бесшумную очередь из АС. Скорострельность его была такова, что ригели замка оказались буквально перерезаны, и, вслушавшись, чекисты на пределе внимания осторожно зашли внутрь. Миновав огромный холл, где стоял зачехленный рояль, а в камине догорали березовые поленья, они прошли коридором и очутились у лестницы, ведущей на второй этаж. Отсюда было хорошо слышно, как ударялись о пол стреляные гильзы, а в воздухе явственно ощущалась пороховая гарь. Оставив капитана со «стечкиным» наготове внизу, Сарычев с лейтенантом осторожно поднялись по лестнице на второй этаж и прислушались. Выстрелы доносились из комнат, смежных с той, где они находились, и майор, определяя порядок действий, обозначил себя стволом «гюрзы» и повел пушкой в сторону правой двери. Доценко понимающе кивнул и, поделившись

с Сарычевым гранатой, поудобнее перехватил свой автомат.

Теперь все решали выдержка и быстрота — надо было синхронно вытащить чеку, руку разжать и, досчитав до трех, ударом ноги дверь распахнуть и закатить оскольчатую смерть внутрь. Проделав все это одновременно, майор с лейтенантом мгновенно отпрянули назад, и секунду спустя, когда в комнатах громыхнули взрывы, чекисты выпустили по длинной очереди во что-то кроваво-бесформенное, доведя «зачистку» до конца. Когда дым полностью рассеялся, стало видно, что лежавшее на полу уже отвоевалось, и в этот момент снизу послышались выстрелы.

Стараясь побыстрей помножить «автоматчиков» на ноль, Сарычев с Доценко поторопились, не «зачистив» первый этаж, как полагалось, и за ошибку заплатить, похоже, пришлось Самойлову — капитан неподвижно лежал на спине, лицо его странно почернело, а на губах выступила обильная пена. Неподалеку от него раскинулся тяжело раненный в грудь мужчина средних лет, и с каждым вздохом у него на губах пузырилась кровь. В дверях застыл бледный от пережитого омоновец, от которого Самойлов отвел предназначенную тому пулю, и не отрываясь смотрел на мертвое тело.

Сарычев вдруг почувствовал, что горло его сдавило что-то похожее на крепкую, мокрую веревку, однако он справился с собой и профессионально отметил, что смерть наступила у капитана от попадания в плечо. Быстро приблизившись к раненному в грудь, майор увидел, что и ожидал, — в руке у того был зажат ствол «браунинг 07», и, вытащив магазин, он убедился, что пистолет заряжен пулями, начиненными мгновенно действующим ядом — цианидом.

— Эх, Петя, Петя… — Сарычев оторвал взгляд от блестевших никелем округлых кусочков металла и уставился в лицо того, кто Самойлова убил.

Где-то глубоко в недрах майорской души внезапно прорвал плотину неудержимый поток чего-то темного и мутного. Дико захотелось прямо сейчас, с ходу, прыгнуть на грудь лежавшего и, высоко поднимая ногу, бить каблуком по ребрам, чтобы те ломались и острые осколки вонзались в печень и в селезенку, чтобы почки сорвались со своего места и кишки лопались, а затем, насладившись видом загибающегося от мучений врага, резким, трамбующим движением превратить его лицо в кровавое месиво и наконец прикончить, загнав кости носа в мозг. Александр Степанович помотал головой, вновь обретая над собой контроль, и с трудом отвернулся.

Тем временем отыскался вход в гараж, и уже через секунду голос лейтенанта Звонарева позвал:

— Александр Степанович, взгляните.

Собственно, ничего особо нового майор не увидел — фабрика как фабрика, только в углу, скрючившись от страха, лежал бородатый, интеллигентного вида умелец, второй кустарь, похоже недобитый, распростерся в луже собственной крови и судорожно хрипел простреленным легким. Однако внезапно глаза майора широко раскрылись от удивления, потому что он узрел нечто объяснявшее многое: среди бесконечного нагромождения пластмассы, резины и стекла виднелся продолговатый металлический предмет, цветом напоминавший летнюю травку, на котором была нарисована красная звездочка и написано непонятное: «РБГ-48».

Глава седьмая

Окна были замечательные — со стеклами-хамелеонами, дубовыми подоконниками и акустической изоляцией, — а потому заходящее зимнее солнце виделось сквозь раздвинутые бархатные занавеси неярким зеленоватым шаром, а звуки проезжавших по набережной машин вообще не проникали внутрь огромной, похожей на аэродром комнаты. Судя по всему, это была гостиная: невообразимая итальянская стенка слева, справа грандиозное панно, изображавшее паскудную голую бабу на тигре, необъятных размеров диван с креслами перед полутораметровым экраном «Пионера» посредине и масса приятных дополнений — видео и аудио, груды книг и огромный беккеровский концертный рояль.