Проклятая любовь лорда Байрона. Леди Каролина Лэм
Шрифт:
Но тот остался серьезен, прощаясь с дочерью перед сном, он поцеловал ее в голову с тихим советом:
— Не отпугни всех поклонников своим умом, Белл.
— Постараюсь, папа.
Сэр Ральф подумал, что это будет нелегко, неизвестно, как поведет себя тот же Август, выяснив, что у девушки острый язычок и язвительный ум.
Мистер Милбэнк любил младшего из племянников Уильяма, супруга беспокойной Каро. Уильям не был блестяще красив или искрометно умен, он скорее похож на Аннабеллу — сдержанный до лени, спокойный и сильный. Считалось, что именно из лени сэр Уильям потакает своей неугомонной супруге, но это не
Горничная Аннабеллы Бетти кивнула на стопку бумаг, привезенных после утреннего визита:
— Куда их?
Она прекрасно знала, что Аннабелла вовсе не питает слабость к разглядыванию рисунков модных нарядов, если бы не присланная прямо в Сихэм портниха, все такие рисунки пропали бы втуне, потому что пролежали неразвернутыми больше месяца в дальнем углу, пока портниха не потребовала разложить их по кровати, чтобы выбрать то, что Аннабелле подходит больше всего.
Аннабелла вздохнула:
— Отложи пока куда-нибудь, все равно я ничего перешивать не собираюсь, но просмотреть нужно.
— А это что?
— Дай сюда. Это какая-то поэма очень модного в нынешнем сезоне поэта Байрона, который от скуки объездил полсвета и, видимо, пытается убедить всех, что ничего прекрасней Англии нет. Но прочитать придется, потому что леди Каролина обязательно спросит, понравилось ли мне. Надо хотя бы представлять, по какому поводу закатывать глаза.
Аннабелла чувствовала себя уставшей больше, чем после долгой дороги, хотя целый день всего лишь слушала чужую болтовню. Но она все же села ближе к огню и сделала знак Бетти, чтобы та подвинула ближе канделябр со свечами. Освещение должно быть хорошим, глаза нужно беречь.
Со вздохом развязав ленточку, она развернула листы. «Паломничество Чайльд Гарольда»… Аннабелла редко выезжала за пределы имения, а уж дальние поездки вроде путешествия по Востоку были за пределами мечтаний, хотя в мыслях она уносилась с героями прочитанных книг и в дальние страны, и в дальние времена.
В комнату вошел отец, присел, завязался разговор, после которого читать не хотелось вовсе. Аннабелла откровенно затосковала по Сихэму, какое уж тут «Паломничество…». Байрон оказался отложен в сторону, а через несколько дней текст пришлось вернуть Каролине, ухитрившись не признаться, что дальше первых строчек дело не пошло.
Но Каролине совершенно не до кузины, у нее с Байроном завязался безумный роман, в ходе которого леди Лэм натворила такого, что заставила говорить о себе весь Лондон больше, чем о своей тетке, герцогине Девонширской. Скандал, касающийся двух столь приметных личностей, не мог быть мелким.
В предыдущем сезоне Аннабелла хотя и была дебютанткой, но никак себя не проявила, а потому даже не была приглашена в «Олмэкс» — клуб, знаменитый своей ярмаркой невест. Патронессы клуба по им одним понятным критериям отбирали незамужних девушек, предоставляя их мамашам или компаньонкам приобрести билеты на танцевальные вечера в клубе, чтобы себя показать и женихов посмотреть. Считалось, что ни одна девушка не может удачно выйти замуж, не посетив в сезон
Мамаши вывозили туда своих дочек одетыми в притворно скромные наряды, но каждая считала, что именно ее чадо, несомненно, самое привлекательное. Вообще-то, в этом был свой резон, потому что фальшиво-скромные одеяния дебютанток позволяли претендентам разглядеть скрытые прелести девиц получше, хотя все прекрасно знали, что главное вовсе не это, а приданое и древность рода красавиц.
И все же при прочих равных условиях выигрывали те, кто умело пользовался стрельбой глазками и чарующими улыбками.
Аннабелла в число таких не входила, в первый сезон держала себя строго и на окружающих смотрела несколько свысока, что отнюдь не способствовало популярности. А потому и в «Олмэкс» приглашена не была.
На сей раз герцогиня Мельбурн постаралась заранее не только в отношении портнихи или обувщика, она успела переговорить с патронессами клуба, объяснив прошлогоднее поведение Аннабеллы простой застенчивостью и нежеланием одиноко стоять у стены, и обещала в этом году лично проследить за племянницей.
То ли герцогиня говорила очень убедительно, то ли помог намек на возможность устройства балов в Мельбурн-Хаус именно в дни вечеров в «Олмэксе», что непременно отвлекло бы от клуба самых завидных женихов, но дамы прониклись горячим желанием помочь мисс Милбэнкс устроить свою личную жизнь, невзирая на внешнюю холодность и даже неприветливость.
— Да, конечно, девушка не слишком приятна в общении, но, возможно, это было в первый сезон, герцогиня Мельбурн твердит, что ее племянница изменилась и будет иметь большой успех у молодых людей.
— Надеюсь, надеюсь…
Патронессы правы, Аннабелла изменилась, вернее, научилась прятать свои истинные мысли под маской доброжелательности. Это оказалось не так уж сложно, просто потому что сама Аннабелла уже несколько лет играла другую роль — сухой и почти надменной умницы, для которой романтические бредни неприемлемы.
Умницей она была, а вот сухой нет, только об этом никто не подозревал, даже обожавшие ее родители. Аннабелла увлекалась строгими математическими выкладками, ей импонировала стройность логических размышлений и построений, девушка с охотой читала философские и теологические труды, но никто не знал, что у юной умницы имеются и несколько иные книги — романтические, в которые синеокие мускулистые красавцы с первого взгляда влюблялись в очаровательных красавиц и добивались их внимания, преодолевая любые преграды.
Если бы отец только мог подозревать, что в своих мечтах Аннабелла часто прогуливалась под руку с красивым, сильным, мужественным, обычно голубоглазым и высоким блестящим аристократом, непременно влюбленным в нее с первого взгляда и сгорающим от желания сделать предложение. Дальше предложения романтические мечты Аннабеллы обычно не заходили, саму свадьбу она не представляла, достаточно простых слов: «Я люблю вас и не могу без вас жить!»
Чтобы не выдать свои вечерние размышления у огонька или в парке на скамье, Аннабелла старательно напускала на себя строгость. Все вокруг убеждены, что дочь Милбэнков ничего, кроме ее математики и философии, не интересует. У юношей-соседей такие странные интересы девушки вызывали неприятие, а потому поклонников почти не было, разве кто ухаживал по требованию родителей.