Проклятая Мангазея
Шрифт:
– Ух ты! – воскликнул Тимофей. – Ну и буря поднялась! Сколько леса повалит в тайге! А как там мать? До сих пор не вернулась, глупая. Пойти поискать что ли?
– И не думай, тятя! – с ужасом в голосе закричала девочка. – Мамы уже нет у нас! – и слезы полились по её смуглому лицу.
– Как нет? – испуганно спросил Тимофей. – Что ты говоришь, глупая?
– Мамы у нас больше нет, – повторила девочка сквозь слезы. – Замёрзла!
Оглушённый и подавленный, Тимофей с трудом поверил в это. Но его отвлёк приход Тагана. Тот
– Думал, что не дойду. Всего шагов двести оставалось и вот ослабел. Добрался, так что надо всем богам хвалу вознести с жертвами. Вот зайца принёс. И то слава Богу! Настя, сдери шкурку и давай готовь. А что вы такие мрачные?
Тимофей глянул на заплаканное лицо дочери, а та тихо молвила:
– Мама умерла. Теперь мы одни, – и вытерла глаза рукавом и ладошкой.
– Как умерла? И где ж она теперь? – огляделся Таган.
– На небе, – вздохнув, ответила Настя. – Замёрзла в тайге. Не смогла дойти.
– Зачем отпустили в то проклятое место? Искали?
– Зачем? – ответила Настя. – Она уже была мертва. А в такую погоду нельзя выходить в лес. Сам испытал на себе, как легко сгинуть сейчас. – И принялась сдирать с зайца шкурку. А слезы сами собой капали на нежный мех.
Буря свирепствовала два дня. Тимофей с трудом смог привести воды из озера.
А до него не больше ста шагов и вниз. Зато подняться оказалось очень трудно.
А Настя, встретив отца, заявила решительно:
– Завтра пурга и ветер стихнут. Пойдём искать маму.
– Найдёшь её? – зло проговорил Тимофей. – Снега навалило! Да ещё с крупой.
– Всё равно, тятя, мы пойдём. Как маме там лежать, под снегом? Ещё волки порежут на куски и слопают.
Мужчины молча вздыхали и обречённо соглашались. Что-то перечить малой девке не хотелось. Да и совесть взывала похоронить женщину по-человечески. И в молчании согласились с Настей. А она споро разделала тушку и сложила куски в котёл.
Зиму пережили вполне сносно. Настя уже полностью работала по хозяйству и вполне заменяла Айсе. Только делала всё быстрее, проворнее, спеша в тайгу, где она, судя по всему, находила утешение от одиночества. Без мамы, даже такой, как была для неё Айсе, она чувствовала себя плохо. Одного тяти было мало. Зато любовь их не иссякала, а скорей усиливалась.
И неожиданно для Тимофея она уже летом пристала к нему с расспросами о маме.
– Тятя, почему мама так ненавидела какую-то Мангазею? Проклинала её очень часто. Что такое Мангазея?
– То, Натуся, город далеко на полночь. Там мы с мамой познакомились и полюбили друг друга. А уже потом мама возненавидела тот город. Мы бежали из него и долго страдали от всяких бед по дороге сюда. Ещё твои роды. Она так сильно мучилась и страдала, что это и на тебя вылилось неприязнью.
Девочка задумалась и спросила, не глядя на отца:
– И я так же буду мучиться, тятя?
– Совсем не обязательно, доченька. Ты меня убиваешь своим вопросом. Не дай Бог такое вытерпеть, как мама, и её нельзя обвинять в этом. Тем более что она так страшно умерла. Мы ведь её совсем недавно нашли и похоронили. Почти одни кости. Но крест над могилой всё же стоит.
– А что за хвори её мучили, Тятя? – не унималась дочь.
– Что-то случилось в ней после родов. Вот и хворала. Столько лет промучиться, бедняга! И помочь никто ей не мог.
– Так мы в ту Мангазею поедем? – спросила вдруг Настя.
– Нет! Что ты! Мама никогда не хотела туда вертаться. Это мама требовала уехать отсюда куда-нибудь подальше... в город. Ей нравилось жить в городе.
– А я даже не представляю город. Что это такое?
– Это большое скопление изб в одном месте. Обычно на реке. Там живёт множество людей. Работают, торгуют и живут себе...
– А леса там есть, тятя?
– В самом, городе лесов нет, а за городом их хватает. Всегда можно туда пойти.
– Мне бы не хотелось так жить, – по-взрослому ответила Настя. – А почему у меня два имени? Мама никогда меня Настей не звала. А ты наоборот. Один Таган то тем, то другим меня называл.
– Ну... мама назвала тебя именем своего народа, а я своего. Так и договорились. А тебе какое больше нравится?
– Как ты называешь. Настя... – и улыбалась приветливо, с любовью.
– Хотелось бы не прозевать туземцев, что приезжают сюда поклониться богу и привести дары в его честь. Хочу узнать, как лучше добраться до Енисея.
– Будешь лодку с Таганом делать?
– Буду. Тебе никак нельзя здесь оставаться навсегда. Где тебе найти в этих дебрях жениха? А ты должна иметь семью. Без этого Господь осудит тебя.
– И я буду, как остальные звери... иметь детей?
– А как же, милая моя. Мне хотелось бы иметь ещё кроме тебя и внуков. Это твои дети для меня так зовутся. Будут зваться.
Настя задумалась. Ей шёл восьмой год. Постоянные общения с природой все у неё связывалось с животными, и её понятия никакого стыда не вызывали. Лишь некоторое неуверенное ощущении чего-то странного и непонятного.
Такие разговоры немного смущали Тимофея. Они должны были решаться матерью. Значит, теперь это его долг и забота, И неторопливое подталкивание её к уходу.
К уходу с этого обжитого и такого, ставшего родным, места.
Они дождались аборигенов и с трудом узнали путь до Енисея. Предстояло с большими трудностями пройти сотни вёрст и затратить на это не меньше двух месяцев. Если ничто не задержит в пути. А такого быть не может.
Таган после смерти Айсе стал тоже равнодушен, какой была сама хозяйка, работу делал спустя рукава и Тимофей часто грозно на него покрикивал. Тот даже не отвечал и легко согласился уехать, вернее, пока уйти с этого места.