Проклятая Мангазея
Шрифт:
– Ну и придумала! – возмутился отец. – Может, ещё каким собачьим или конским именем тебя называть? Хотя... Я подумаю...
– Зато хоть как-то напоминает что-то русское. Окончание, например.
– Ладно тебе! Мне пора, а то нагайкой получу по спине. И так весь исполосован за строптивость. Смотри, хоть ты живи поспокойнее, моя девочка.
– Ты, тятя, лучше о себе беспокойся. У меня и так намного лучше, чем у тебя.
– Ну и слава Богу, милая моя! Ты хоть знаешь, куда мы двигаемся?
– Нет времени узнавать. Да
Тимошка вопросительно глянул на дочь, торопясь уйти. И та тоже поспешила:
– Русские слова услышала! Ругался кто-то по-русски. Но я не всё поняла. Иди уж, грозятся. Потом доскажу.
Заявление Насти сильно взволновала Тимофея. Откуда тут русский? Хорошо бы узнать. Да как, если столько работы, что в гору некогда взглянуть.
Лишь через пару дней он опять встретил дочь на привале, и они смогли чуток поговорить. И Тимофей тут же спросил о русском:
– Ты его видела? Может, слышала?
– И видела и слышала, тятенька! Только он на русского не похож. Так что ты и признаешь его за русского.
– Что-нибудь узнала о нем? Откуда тут взялся?
– Очень мало узнала. Лишь то, что он верит в Аллаха. Видела, как он молится. И занимается какими-то делами. Не раб. Вроде малого начальника.
– Надо с ним поговорить. Постарайся уж, милая моя Бика. Ну и смешное имя!
– А мне нравится. Не то, что Минбелика! Придумала мама! Ладно, тятя, как увижу того человека, так сразу и спрошу его. Только он не русский. Это точно.
Лишь через неделю Насте удалось опять увидеть того мужчину и затеять разговор. Он сильно удивился, повернулся к Насте и с любопытством разглядывал девчонку.
– Господин, вы знаете русский язык. А мы никакой больше не знаем. Нам так от этого плохо! Помогите нам, прошу вас!
– То ты не одна? Кто ещё тут имеется из русских?
– Мой тятя, господин. Он с караваном работает. Раб. Нас обманом захватили, и теперь мы ничего не знаем. А вы не похожи на русского, господин.
– У меня отец русский, а мать местная. То есть не из здешних мест. Мы у Каспия живём. Море такое далеко. Торгуем. Этот караван частично и нам принадлежит. А ты у кого рабыней будешь?
– У Агаджи, господин. А кто он, я так и не узнала. И что с нами будет, тоже я не могу знать. Вы знаете такого господина?
– Конечно! У него тут четырнадцать верблюдов с грузами. Богатый калмык! А твой тятя тоже у него?
– Да, господин. Нас продал за свою свободу наш лучший друг. У нас было немного золотого песка, мы собирались как-то добраться до Руси с его помощью. И вот оказались в рабстве. Вы можете нам помочь, господин?
– Сложное дело. Но я подумаю. Поговорю с Агаджи. Может, что и получится.
На этом их разговор закончился. Помощник Агаджи даже шлёпнул Настю пониже спины, и та помчалась выполнять свою работу. Повторяла шёпотом имя этого человека: Бабуш, Бабуш. И подумала: «Интересно, как имя его отца? Или он тоже поменял на местное? Надо спросить. Значит, он теперь купец. Большой человек! Надо с ним подружиться. Вдруг поможет чем!»
Ей не терпелось поделиться новостью с отцом, но тот был сильно занят, а отвлекать его было опасно. И Настя терпеливо ждала удобного случая. А он наступил дня через два.
– Тятечка! – окликнула она отца. – Я уже говорила с ним! Его зовут Бабуш! И он водит знакомство с нашим хозяином Агаджи. Обещал поговорить с ним о нас.
– Это уже хорошо, дочка! Куда мы идём, узнала?
– Он сказал, да я подзабыла название. Какое-то море. В него река впадает, и в этом месте его посёлок. А сколько до него времени идти – не узнала. Но очень и очень далеко.
Они ещё хотели о многом поговорить, но Тимофей получил кнутом по спине, и Настя убежала, боясь смотреть, как бьют её отца. Страх и злость мешались в её голове, однако жить надо и никуда от этого не денешься.
А через неделю, примерно, Насте опять удалось перекинуться словом с Бабушем.
Под конец тот сказал как-то странно:
– Если хотите, готов купить вас у Агаджи. Будете моими рабами. Обещаю лучшее обхождение. Скажи отцу. Здесь вы стоите недорого. А дальше ваша цена повысится раза в три, а то и больше, – и он усмехнулся. Насте это не понравилось. Но она с надеждой всё время думала о его словах и всё ждала случая обговорить это с отцом. Тоже было трудное дело и приходилось ждать.
– Тут трудно что-то решить, Настя, – ответил Тимофей, выслушав рассказ дочки. – С этими людьми трудно договариваться. Мы ведь рабы и им безразлично как это с нами произошло. От барыша они никогда не откажутся. А ты говори с ним. Кстати, а где его отец? Похоже, что в караване его нет.
– Спрошу, тятя. Как удастся поговорить, так и скажу. А ты тоже думай. Этот Агаджи живёт в другом месте. Далеко от моря. А ты знаешь, что такое море?
– Я его никогда не видел. Тятя мой ходил по нему на лодье. Да то всегда со льдинами, а то, к которому идём, должно быть тёплым. А ты обмылась после купания? Вода в озере дюже солёная оказалась. Даже соль не коже появилась. Ещё язвы заработаем. Ты больше в таких не купайся, Настенька.
Караван шёл по голой выжженной степи. Редкие кустики трав и ещё каких-то чахлых кустов навевал уныние и тоску на путников. Воды было мало. Лишь три раза в день давали по кружке мутной воды, и у некоторых болели животы. Тимофей тоже мучился. Силы его помаленьку истощались.
Но неожиданно купец Агаджи вызвал его к себе. Оглядел критически, заметил:
– Ты что такой хилый? Или жара так на тебя действует.
Тимофей плохо его понимал, но согласно кивал и односложно отвечал.